Три истории латвии. История Латвии

Альфред Кох . ЕЩЁ ОДИН ЧЛЕН СЕМЬИ ЦИВИЛИЗОВАННЫХ НАРОДОВ. № 393, 19 сентября 2004 г.

На побережье Балтийского моря, там, где в него впадает Западная Двина (Даугава), живет народ, который называется латыши. Он вступает в дружную семью европейских народов (не в пример России), а значит, строгими европейскими же судьями признан народом цивилизованным. Меня всегда волновал вопрос, каким образом тот или иной народ относится к цивилизованным, а какой — к варварам.
Вот и сейчас латыши отнесены к цивилизованным народам и приняты в Европейское сообщество, а Россия — нет.

Давайте изучим-этот цивилизованный народ поподробнее. Может быть, тогда мы увидим на контрасте с красивой и гуманистической культурой этого народа свое невежество и устыдимся самой мысли о том, что мы достойны быть членами объединенной Европы. Итак, начнем...

“Ливония — под Л. в средние века разумелись все три области, лежащие по вост. Побережью Балт. моря, т. е. нынеш. Лифляндия, Эстляндия и Курляндия. Л. была заселена 4-мя народами: ливами, эстами (финского племени), латгалои и латышами (литовск. племени). ...До XIII века нельзя говорить о какой-либо общей политич. организации Л. Отдельные племена жили в ней вполне самостоятельно; культурный уровень их был низкий. Их религия заключалась в поклонении явлениям природы. Главным богом у них был бог грома —- Перкун, которому посвящались старые вековые дубы. В обычае были жертвоприношения; лошадь считалась наиболее благородною жертвою. На войне жители обнаруживали большую свирепость и беспощадно четвертовали своих пленных. Покойники сжигались; пепел от их трупов сохранялся в урнах. В настоящее время найдено немало таких урн. За покойником нередко сжигались его любимые домашние животные, лошади и собаки; в могилу клали оружие, хлеб, мед, монеты и пр...” (Энциклопедия Брокгауза и Ефрона, т. 34, стр. 654, “Ливония”.)

Замечание о безжалостном четвертовании пленных заставляет вспомнить школьный курс истории Древнего мира (5-й класс). Помните, учителя рассказывали нам, что первоначально древние египтяне не знали, куда девать пленных (кормить-то их накладно), и поэтому пленных.} убивали. И лишь потом придумали использовать их как бесплатную рабочую силу. Их даже называли “говорящий скот”. Так возник рабовладельческий строй и началась цивилизация. По всему получается, что в XIII веке в центре Европы проживал народ, который по уровню дикости еще находился в пятом тысячелетии до нашей эры.

Для сравнения: в “варварской” Руси к тому времени уже были написаны “Повесть временных лет”, “Слово о полку Игореве” — таким образом, уже существовала самостоятельная русская (не греческая) литературная традиция. Я уже не говорю о каменных храмах, развитых ремеслах, о трехсотлетней государственности.

Собственно исторический этап развития этих земель связан отнюдь не с латышами, а с колонизировавшими их немцами. Примерно с середины XII века сюда начинают приезжать из Германии торговцы, солдаты и миссионеры. Постепенно, преодолевая сопротивление, немецкие крестоносцы покорили ливов и в 1201 году основали Ригу как столицу архиепископа и плацдарм для покорения новых земель. Рига надолго стала столицей ордена немецких рыцарей-крестоносцев. Сначала это был Орден меченосцев, а потом, после слияния с Тевтонским орденом, — Тевтоно-Ливонский орден. Латышские племена упорно сопротивлялись немецкой экспансии, однако разрозненность латышей привела к окончательному покорению Латвии в конце XIII века.

До конца XIX века в латышском обществе господствовала прибалтийская немецкая элита. Прибалтийские немцы сохраняли свое привилегированное положение и в XVII веке, когда Прибалтика находилась под властью Швеции и Польши, и в XVIII—XIX веках, под властью России. Среди немецкого населения наибольшую власть имели аристократы (бароны), владевшие большей частью земли, а также богатые горожане (бюргеры), которые преобладали в жизни таких центров, как Рига и Елгава.

— Для понимания уровня культурного разрыва между русскими и немцами, с одной стороны, и латышами — с другой, нужно посмотреть, когда у того или иного народа появился национальный перевод Библии. Очевидно, что в средние века любая национальная культура имела сильный религиозный уклон, и распространение письменности и грамоты могло осуществляться исключительно только на основе изучения и переписывания Библии.

Первый перевод Библии на старославянский язык был осуществлен греческими монахами Кириллом и Мефодием (с изобретением для этих целей оригинальной славянской письменности на основе греческого алфавита) примерно в 860-х годах, т. е. в IX веке. Вот вам и ортодоксальное православие!

Первые переводы Библии на немецкий язык были осуществлены примерно тогда же (на готский еще раньше — в VI веке). Однако в силу ограничений римско-католической церкви первый официальный немецкий перевод Библии появился только во времена Реформации, и сделал его Мартин Лютер в 1521 году.

Итак, русские и немцы имели письменность и национальную религиозную культуру примерно начиная с IX века, а с XVI века и у русских, и у немцев были свое национальное книгопечатание и Библия на современном им языке.

Теперь внимание! Цивилизованные латыши получили переведенную на латышский язык Библию только в 1694 году. И сделал этот перевод человек, которого звали просто — Эрнст Глюк. Чудная латышская фамилия, не правда ли! Ха-ха-ха! Параллельно для этих целей немцы изобрели для латышей письменность на основе немецкой грамматики. Это сделали люди, носящие следующие фамилии (чтобы потом не было вопросов): Регегаузен (1644) и Адольфи (1685). Окончательно латышскую письменность создал Г. Ф. Штендер в середине XVIII века.

Дальше начинается вообще комедия. Первый учебник латышского языка вышел в Риге на русском языке в 1868 году! Таким образом, усилиями двух народов — в первую очередь немецкого и во вторую очередь русского — высококультурные латыши получили письменность. Правда, на восемьсот лет позже всех! И на том спасибо. Сами же латыши для этого не ударили палец о палец. Культура была им подарена на блюдечке с голубой каемочкой.

Сейчас я скажу крамолу. Даже не знаю, как такое и говорить-то. Ну да где наша не пропадала! Латыши получили письменность всего на пятьдесят лет раньше чукчей! Чукчам товарищ Сталин подарил письменность в начале 30-х годов XX века. Чукчей — в единую Европу! Срочно! Русские их оккупировали, а теперь они свободные, цивилизованные и т. д. и т. п.

Попутно оговорюсь, что этого нельзя сказать о литовцах (у них к тому времени уже была великая история) и эстонцах (эти спокойно функционировали внутри финской культурной традиции, которая никогда не теряла духовную связь с Эстонией).

Не будем говорить о роли русских в латышской истории. Полемика на этот счет уже стала банальной и сводится к очередному перебору одних и тех же аргументов с обеих сторон. Но вот немцы... Какова их роль в Латвии? Что они сделали? Как латыши их отблагодарили?

Немцы в Латвии сделали... Ну как бы это поделикатнее выразиться... Ну, в общем, все. Просто все. Построили города. Церкви. Университеты. Основали торговлю. Промышленность. Провели дороги. Канализацию. Электричество. Создали литературу. Как уже отмечалось выше — письменность. От немцев религия. Медицина. Образование. Армия. Ну, я не знаю, что еще существует на свете?..

При внимательном изучении истории выясняется, что и независимость в Латвии в 1919 году завоевали немцы, а не латыши. Как известно, в ноябре 1918 года кайзеровская Германия потерпела поражение в Первой мировой войне и в Прибалтике возникли новые государства — Эстония, Латвия и Литва. Однако "почти сразу большевистская Красная Армия ударом с юго-востока перешла в наступление, овладела Ригой и фактически разрезала Прибалтику надвое, отделив Эстонию от Курляндии. Новорожденным прибалтийским республикам ничего не оставалось, как приступить к строительству собственных вооруженных сил. За дефицитом подходящих кадров пришлось обратиться к иностранным специалистам — маявшимся без дела немцам и белогвардейцам (тоже зачастую немцам).

В то время на территории Прибалтики находилась германская 12-я Балтийская пехотная дивизия под командованием генерал-майора Рю-дигера фон дер Гольца. Генерал начал активно действовать, считая главной задачей отражение большевистского наступления. Своей базой он сделал Курляндию, где еще с Первой мировой войны сохранились огромные склады оружия и продовольствия. Используя эти ресурсы, фон дер Голъц сумел сколотить разношерстное воинство, которое состояло из немецких и латвийских добровольцев (ландсвер) во главе с майором Флетчером, русских белогвардейцев (отряд князя А. Ливена — еще тот русский) и солдат германской регулярной армии (“Железная дивизия”) под командованием полковника Бишофа.

Успешно отразив наступление красных с юга, фон дер Голъц двинул части ландсвера на Ригу. 22 мая столица Латвии пала. Через несколько дней фон дер Голъц передал всю полноту власти латвийскому правительству К. Улъманиса. Таким образом, немцы в значительной степени по личной инициативе, не получая никаких команд из Берлина, действуя на свой страх и риск, обеспечили независимость Латвии.

Латвийские историки и политики, мифологизировавшие межвоенный период своей истории, должны все время помнить, что этой распрекрасной идиллии могло бы и не быть, если бы не стойкость немецких солдат и талант скромного генерала Рюдигера фон дер Гольца, которого красные боялись как огня и окрестили Черным Рыцарем. Что-то не встречал я на улицах Риги памятника этому герою войны с большевизмом и русскими оккупантами. В том же 1919 году бравого генерала взашей вытолкалии из Латвии, не сказав напоследок доброго слова, и помер всеми забытый старик 4 ноября 1946 года в городе Кинсегг, что в Баварии, 75 лет от роду. А где эти латыши-герои, которые проливали кровь за независимость своей маленькой, но гордой Родины? Куда делась основная масса мужско го населения, способного носить оружие? О... Это интересная история! Сейчас мы вам ее расскажем.

В 1915 году, в самый разгар войны, монархически настроенная латышская общественность обратилась к государю с просьбой формировать национальные латышские части. Будто бы они будут боеспособнее, когда плечом к плечу будут вместе воевать парни с одного хутора, города, завода. Растроганный царь подписал соответствующий указ. Сказано — сделано. И уже к концу года латышские части (несколько полков, а потом и дивизий) были созданы и отправлены на фронт.

Потом была революция. Отправной вехой для латышей, “чтобы плыть в революцию дальше”, стал Второй съезд делегатов латышских стрелковых полков, прошедший в Риге в середине мая 1917 года. 226 делегатов почти единогласно приняли резолюцию, в которой было указано, что Временное правительство — результат попытки мелкой буржуазии и одной части рабочих войти в соглашение с империалистической буржуазией и землевладельцами. Война в резолюции была охарактеризована как империалистическая, поэтому революционные силы должны бороться за мир без аннексий и контрибуций, должны прогнать свои империалистические правительства. По самому важному для революции вопросу — о власти — съезд заявил: “Нашим лозунгом... является призыв революционной демократии: всю власть Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов!”

Столь убедительной поддержки своим устремлениям не ожидали даже лидеры большевиков. Так, П. Стучка писал, вспоминая тот день: “Я видел только восторженное, почти единогласное голосование. Должен признаться, что был сильно поражен этой решимостью. Днем позже, выступая на отдельном собрании одного из полков, я убедился, что это — думы и воодушевление масс, а не только избранной верхушки”.

Резолюция 17 мая означала переход латышских стрелков на сторону большевиков, и 40 тысяч латышских стрелков стали ядром большевистских военных сил в революции. О политических взглядах латышских стрелков говорит следующий факт: на выборах в Учредительное собрание, состоявшихся в ноябре 17-го, за кандидатов большевиков было подано 95 процентов голосов.

Через два месяца, в феврале 1918 года, немецкие войска, в том числе 12-я Балтийская пехотная дивизия генерал-майора Рюдигера фон дер Гольца, прорвали фронт и оккупировали всю территорию Латвии. 40 тысяч хорошо обученных и вооруженных латышей не стали защищать свою Родину, а отправились “сражаться за свободу и упрочение советской власти” на необъятные российские просторы. На своих штыках они несли революционный террор, а попросту — смерть миллионам русских людей.

Вот как Л. Д. Троцкий (пойди найди лучше эксперта по гражданской войне в России. Все-таки наркомвоенмор! Главнее нету!) описал роль латышских стрелков в исходе гражданской войны: “...Латышские стрелковые части, — отличившиеся беспримерной самоотверженностью в период гражданской войны, были созданы еще царским правительством в 1915 году. Преимущественно пролетарский состав частей был причиной того, что вскоре после Февральской революции, в мае 1917 г., латышские стрелки объявили себя сторонниками большевиков. С этих пор они связали свою судьбу с судьбой революционного пролетариата советских республик, каждый раз появляясь на самых опасных участках фронта и нанося тяжелые поражения врагу. Созданный 14-го декабря 1917 года латышский корпус подлежал, согласно Брестскому договору, демобилизации. Чтобы сохранить латышские части, было решено переименовать корпус в латышскую советскую стрелковую дивизию (13 апреля 1918 года). Начальником дивизии был назначен И. И. Вацетис. Еще до сведения их в корпус латышские полки принимали участие в борьбе с польским корпусом Довбор-Мус-ницкого, а на юге — с Корниловым.

В 1918 году латышские части принимают активное участие в разгроме анархистов и подавлении лево-эсеровского мятежа.

В период чехословацкого мятежа на Восточный фронт перебрасываются 7латышских полков. За доблестную двухдневную оборону Казани (5 и 6 августа) 5-й латышский полк награждается ВЦИКом красным знаменем. В конце 1918 г. и начале 1919 г. латышские части очищают Латвию от немецких баронов и русских белогвардейцев... (Вот они, вот они — латышские части! Это те самые части Красной Армии, которые сначала захватили Ригу, а потом фон дер Гольц их пинками вытолкал обратно в Россию! Вот какой они видели родную Латвию — большевистской! Ну где, ну где же спасибо немцам за то, что они спасли Латвию от озверевших латышей? — А.К.)

Осенью 1919 г. мы видим всю латышскую стрелковую дивизию с ее кавалерией (Во блин, у них I и кавалерия была, еще к 40 тысячам стрелков плюсуй не — меньше 10 тысяч. — А.К.) под Орлом, куда она была переброшена главнокомандующим Вацетисом, для того чтобы прикрыть пути на Москву. Здесь пришлось поставить ее в центре ударной группы против Добровольческой армии ген. Деникина. Латышской дивизии были приданы бригада Примакова и червонная бригада Павлова. Столкновение произошло в районе гор. Кромы. Здесь разыгрывается один из самых кровопролитных боев между латышской дивизией с приданными ей частями, с одной стороны, и 1-м корпусом Добровольческой армии — с другой. Силы были равные. Бой длился около двух недель, с 11 по 27октября (1919 г.). Обе стороны напрягали все свои силы. Последнее и решительное усилие сделали 1-я латышская бригада и 7-й латышский полк в ночь на 27 октября, разгромив тыл противника и захватив гор. Кромы, где были расположены.штабы. Кромская победа явилась первым шагом к победе над армией Деникина, которая, отступая, превращалась в клочки отдельных войсковых частей.

В это же время 5-й латышский полк сражается против ген. Юденича, наступавшего на Петроград. Вместе с 87-м и 88-м полками он составляет ударную группу, которая под Павловском наносит бандам ген. Юденича решительное поражение.

Фронт ген. Юденича оказался разорванным на две части; это послужило началом поголовного бегства армии Юденича в Эстонию, где она была ликвидирована. За доблестные действия под Петроградом 5-й латышский полк получил 2-е красное полковое знамя.

Весною 1920 г. латышская стрелковая дивизия действует под Перекопом, который она берет штурмом, но, не будучи поддержана своевременно, вынуждена отойти. Летом и осенью мы видим латышскую дивизию в передовых рядах войск, сражающихся против ген. Врангеля...” (Л. Д. Троцкий. Советская Республика и капиталистический мир. Часть первая.)

Таким образом, можно смело утверждать, что победа красных в гражданской войне в значительной степени была обусловлена участием на их стороне латышских частей. Всем известно, что перелом в гражданской войне начался после поражения Добровольческой армии под Орлом. Теперь мы знаем, кто его обеспечил.

Если к этому прибавить тот энтузиазм, с которым латыши шли в Ч К, с каким удовольствием они участвовали в расстрелах, как потом энергично и no-деловому они строили ГУЛАГ... Все эти Вацетисы, Петерсы, Стучки, Лацисы, Берзины... Наверное, уже пора нам счет Латвии предъявлять, а не наоборот.

Вот как оценивает количественное участие латышей в становлении и удержании советской власти в России известный латышский профессор Айварс Странга (“Вестник Европы”, 2001, № 2) “...184 тысячи латышей, более 10% нашей нации (Если быть точным, то 20%. Откуда их столько взялось? Но это не мои цифры. Хотя с членами семей, может быть... — А.К.), остались в Советской России после революции, не вернулись в Латвию, не воспользовались условиями Рижского мира, не участвовали в строительстве независимой, свободной Латвии. 70 тысяч из них подписали себе приговор, который был приведен в исполнение в 1937 году (Собакам — собачья смерть. — А.К.). Эта цифра — 184 тысячи оставшихся здесь на руководящей работе, в том числе в ТРУ, в НКВД, — свидетельство того, сколь социально и идейно была расколота наша нация...”

Опять я про отношения латышей и русских. Все это уже двадцать раз говорено. Уже мозоль на языке. А вот как же народ-освободитель-то? Я имею в виду — немцы? Наверно, благодарные латыши за спасение от красных русских варваров (то есть от латышей же) отблагодарили немцев. Сказали — живите вольготно в свободной Латвии, свободу которой вы с оружием в руках защитили, дорогие господа немцы. Нет? Нет... Не было благодарности. Латыш не таков, чтобы направо-налево кого-нибудь благодарить.

Тот же Айварс Странга там же пишет: “Пакт Молотова — Риббентропа открыл двери ко Второй мировой войне, к четвертому разделу Польши, к оккупации балтийских стран в июне 1940 года и к первому культурному обеднению Латвии. 60 тысяч прибалтийских немцев вынуждены были оставить свою родину, в которой они жили семь веков. В нашем сердце не всегда была любовь к ним, но они принесли нам грамоту, каменное строительство, они нам принесли первый европейский союз — Ганзейский союз. Они были вынуждены покинуть Латвию после пакта Молотова — Риббентропа, и мы обеднели. Это был наш первый культурный холокост...”

Это латышский взгляд на взаимоотношения между немцами и латышами. В нем все — фальшь. Натяжка. Да и вранье. Начнем по пунктам.

1. Вторая мировая война началась не из-за пакта Молотова — Риббентропа, а в результате так называемого “Мюнхенского сговора”, когда Чемберлен отдал Чехословакию на растерзание Гитлеру. Это банальность и общее место. Но уважаемый профессор не хочет этого замечать. Если угодно, то в определенном смысле пакт Молотова — Риббентропа не способствовал, а даже оттягивал войну. И оттянул — примерно на два года.

2. Да, в результате пакта 60 тысяч немцев должны были покинуть свою родину. Это большая трагедия. Спасибо, что уважаемый профессор хотя бы признает за этими немцами право называть родиной то место, где они жили семь веков. Но вот тут у вас, профессор, неувязочка. Как-то не сходится. Смотрите. До революции на территории современной Латвии (примерно соответствует Курлянд-ской и Лифляндской губерниям Российской империи) по переписи 1867 года (!) проживало немцев — 150 тыс. чел. (Энциклопедия Брокгауза и Ефрона). С учетом того, что население увеличивалось, то накануне Первой мировой войны можно смело предположить, что немцев было около 200 тыс. чел. А полукровки увеличивают эту цифру до 300 тыс. человек. Предположим, что антинемецкие настроения накануне 1914 года заставили часть немцев эмигрировать. Допустим даже, что половину. Все равно к моменту независимой Латвии (1919 г.) их должно быть никак не меньше 150 тыс. человек. Так, например, немецкий исследователь Герд Штриккер в своей книге “Хорошо держитесь”, в главе, которая называется “Евангелические церкви в странах Прибалтики (1918 г.)” пишет: “Окончание Первой мировой войны принесло с собой образование новых государств: наряду с Польшей и Литвой из русских остзейских -провинций Эстляндии, Лифляндии и Курляндии на основе языковых критериев возникли государства Эстония и Латвия. После этого значительная часть высшего слоя немецкого населения, которое постоянно составляю там 10—15% жителей, выехала в Германию...”

Вот тут — совпадает. Если население Латвии в тот момент составляло чуть меньше двух миллионов человек (по переписи 1935 года — 1951 тыс. семей), то это как раз около 200 тысяч человек. Так вот, отъезд основной массы немцев из Латвии состоялся не перед Первой мировой войной (хотя и такой отъезд был) и не после пакта Молото-ва — Риббентропа (после пакта уехали оставшиеся 60 тысяч, как об этом справедливо пишет профессор Странга), а в промежутке между 1919 годом, то е<-ть с момента образования независимой Латвии, и 1934 годом, когда в Латвии установилась националистическая диктатура Ульманиса.

Вот как описывает Герд Штриккер отношения между латышской и немецкой лютеранскими общинами в начале тридцатых годов в Латвии: “...Иначе дело обстояло в Латвии. (До этого Г. Штриккер пишет, что отношения между немцами и эстонцами в Эстонии развивались вполне конструктивно. — А.К.) Формально прибалтийские немцы, которые все еще составляли 6% лютеран Латвии (Уже 6 процентов — как быстро! — А.К.), оставались членами евангелическо-лютеранской церкви в Латвии. Но вместе с тем, они образовали свое собственное пробство со своим собственным епископом — доктором Петером Гарольдом Пельхау. Это пробство все больше и больше уподоблялось в своем развитии в рамках евангелическо-лютеранской церкви в Латвии церкви в церкви — не потому, что к этому так стремились немцы, а отчасти потому, что в церковь проникли внецерковные силы латвийских националистов, которые направляли ее к размежеванию с немцами и отмежеванию от немцев. В свою очередь, такая позиция многих латышей, вытекавшая из типичной для “молодых народов” переоценки национальной самобытности, озлобляла немецкую элиту и побуждала ее не к уступкам, а к изоляции.

Напряженность значительно возросла после того, как в 1931 г. президент Латвии Карлис Ульманис отобрал у немецкой общины Дамский собор в Риге и передал его латвийской общине. При этом он действовал не только без каких бы то ни было правовых оснований, но даже вопреки народному референдуму, который вполне определенно подтвердил то, что собор должен оставаться собственностью немецкой общины. Нарушение прав было настолько кричащим, что глава евангелическо-лютеранской церкви в Латвии, епископ Карлис Ирбе 31 октября 1931 года заявил о своей отставке, так как не мог больше следовать националистическим курсом своей церкви...”

Красавец собор, строительство которого в XIII веке начал основатель Риги немецкий епископ Альберт, воздвигался веками, как всякий собор Европы. Окончательно он был достроен в XIX веке, когда в нем установили сделанный в Саксонии лучший в Восточной Европе орган. Собор был гордостью немцев не только Риги, но вообще — немцев.

О нем знали во всех странах, он был и есть сейчас первая достопримечательность Риги. В том, что это продукт германского духа, не сомневался никто, даже сами латыши (см. результаты референдума), но... взяли да отобрали. В благодарность за письменность, каменное строительство, “Ганзейский союз”, христианство, защиту от большевиков... Цивилизация так и прет. Чем папуасы хуже?

Вот в Зимбабве — или где там, уж не помню, — у белых фермеров негры отнимают их хозяйства на том основании, что это их, негритянская земля, а то, что эти самые буры живут там уже двести лет и всю страну кормят, никого не волнует, поскольку наша негритянская культура очень самобытная, а мы очень свободолюбивые, и поэтому идите на х..., дорогие буры, а фермочки нам свои оставьте, мы, правда, ничего не умеем, но уж вас, засранных оккупантов, все одно поперережем, если сами вовремя не смотаетесь... Цивилизация, одним словом. И ничего не возразишь.

Да, совсем забыл, был еще и третий народ, который произвел на латышей неизгладимое впечатление... или они на него... Одним словом, чтобы портрет был полным и цивилизованность окончательно доказана, нужно еще рассмотреть отношения по линии латыши — евреи.

Латвия — это страна, где в годы Второй мировой войны в процентном отношении местных евреев погибло больше, чем где-либо в мире.

После освобождения Риги в 1944 т году из 80 тысяч евреев Латвии в живых осталось 162 человека. I Причем евреев убивали не только и не столько немцы. В первую —" очередь усердствовали латыши. Например, так называемая Латышская вспомогательная полиция безопасности, или, как ее еще называли, — “команда Виктора Арайса”, уничтожила около 50 тысяч евреев. Вот как описывают очевидцы их первое “дело”: “...в июле 1941 года в подвалах большой хоральной синагоги, что располагалась в самом центре Риги, пряталось около 500 евреев-беженцев из Шауляя... Измученные, перепуганные, полные самых страшных предчувствий женщины, старики и дети... нашли приют в храме.

4-го июля Виктор Арайс и его подчиненные подъехали на автомобилях к синагоге. Они облили стены керосином, обложили паклей, а потом подожгли. В матерей, пытавшихся выбросить детей из окон горящего здания, стреляли из автоматов. Когда старые стены занялись мощным пламенем, люди Арайса стали бросать в окна ручные гранаты. Так 500 евреев обрели здесь мученический конец...

С организацией рижского гетто у “команды Арайса” прибавилось работы. Расстрелы евреев стали регулярными. Они проходили ранним утром в Бикерниекском лесу, на окраине города...

Обреченных, которых набиралось от нескольких сотен до одной-двух тысяч, усаживали рядами по десять-двадцать человек прямо на земле. Перед расстрелом жертвы должны были раздеться донага и сложить свою одежду в кучу, из которой потом еще возбужденные казнями убийцы отбирали себе вещи получше.

Раздетых евреев методично, ряд за рядом, поднимали с земли и выстраивали на краю огромной ямы, которую обыкновенно накануне рыли русские пленные. Стрелки выстраивались напротив, у другого края ямы, в двадцати-тридцати метрах от своих жертв. Они стояли в два ряда: первый на колене (эти метились в левую половину груди), а второй — стоя (они целились в головы).

Залп — и десяток жертв валятся на раскисшую от крови землю...

Начиная с января 1942 года “команда Арайса” “усовершенствовала” способ расстрела. Если раньше обреченные на смерть люди становились небольшими группами на край рва, и стрелки по команде производили залповые выстрелы, то с начала 1942 года жертвы... должны были спускаться на трупы ранее убитых людей и встать так, чтобы их тела падали вниз ровными штабелями. ..

Уничтожив латвийских евреев, расстреляв всех душевнобольных и “пособников коммунистов” (заодно сведя личные счеты), “команда Арайса” начала “гастролировать”. То надо смести с лица земли несколько белорусских или российских деревень, то помочь “решить еврейский вопрос” в Варшавском гетто и т. п.

Временами члены команды “отдыхали” в... Саласпилсском концлагере — естественно, как охрана...” (Карл Березин, Аксель Саар. Операция “Котбус”, или “Очищение” Прибалтики от евреев.)

Значит, у этих “цивилизованных” латышей так получается: русские — плохие, немцы — тоже плохие. Евреи — эти-то чем не угодили? Вроде не оккупанты...Все равно плохие! Может, что-нибудь в консерватории поменять?

Одним словом, с приобретеньицем вас, дорогие европейцы. С этим новым членом цивилизованной семьи народов вы теперь уже точно не соскучитесь.

И все-таки мне непонятны критерии, по которым одни народы принимаются в единую Европу, а другим нужно еще подсказывать свою цивилизованность.

Первая республика (1920-1940)

В конце 1918 года большая часть Латвии, в том числе и Рига, в ходе Первой мировой войны была захвачена немецкой армией. Однако Германия, проигравшая войну, не могла оставить за собой эти земли, в то же время страны-победители не были заинтересованы в том, чтобы они перешли к Советской России. Сложившаяся международная обстановка предоставила Латвии шанс обрести собственную государственность. Начинают формироваться органы власти Латвийской Республики, которые провозглашают 18 ноября 1918 года независимость Латвии.

Сначала они действуют как союзники Германии против Красной Армии, затем выступают против самой Германии, и, наконец, отвоевывают у Советской России территорию Латгалии. В феврале 1920 года Россия подписывает с Латвией перемирие, тем самым признавая ее независимость. На конференции великих держав в Париже, 26 января 1921 года, независимость Латвии признается де-юре безоговорочно. В это же время независимость получают другие «осколки» Росийской Империи – Польша, Литва, Эстония и Финляндия.

За 20 лет независимости Латвии удается построить самостоятельное государство, добиться определенных экономических успехов. Первоначально демократическая парламентская республика, она становится авторитарным государством в 1934 году, когда в результате переворота, абсолютную власть захватывает К. Ульманис. Впрочем, Ульманис не прибегает к широким репрессиям и, в целом, выступает как «гарант стабильности». Времена Ульманиса остались в памяти многих латышей, как символ экономического и культурного расцвета, в это время уровень жизни в Латвии был одним из самых высоких в Европе.

Утрата независимости (1940 год)

1 сентября 1939 г. началась Вторая мировая война — Германия напала на Польшу. 17 сентября в Польшу с востока вошли советские войска, Польша была поделена между Германией и СССР. 2 октября — СССР потребовал у Латвии в трехдневный срок передать для нужд Красной Армии военные порты, аэродромы и прочую военную инфраструктуру. Аналогичные требования в это же время были выдвинуты по отношению к Литве и Эстонии, а также к Финляндии (к ней дополнительно выдвигались требования об обмене территорией). При этом, Советское руководство заверяло, что речь не идет о вмешательстве во внутренние дела этих стран, а лишь о превентивных мерах, с тем, чтобы их территория не была использована как плацдарм против СССР.

Три Прибалтийские страны, в том числе и Латвия, пошли на выполнение требований. 5 октября был подписан пакт о взаимопомощи между Латвией и СССР. На территорию страны был введен воинский контингент, соизмеримый, а то и превышающий по размерам и мощи Латвийскую Национальную армию. Финляндия отказалась выполнять поставленные условия, и 30 ноября СССР начал против нее военные действия.

Однако же, еще почти год Латвия просуществовала как самостоятельное государство. Развязка наступила в 1940 году. В июне 1940 года Германия разгромила Францию, практически вся континентальная Европа оказалась под ее контролем. Страны Прибалтики остались последней, кроме Балкан, неразделенной территорией Европы.

16 июня СССР предъявил Латвии (ранее Литве, а через три дня — Эстонии) новый ультиматум, главным требованием которого была отставка «Враждебного Советскому Союзу правительства» и формирование нового правительства, под наблюдением представителей СССР.

Президент К. Ульманис принял все пункты ультиматума и обратился к своему народу с призывом сохранять спокойствие, который завершался знаменитой фразой «оставайтесь на своих местах, а я остаюсь на своем». 17 июня новые подразделения советских военных частей вошли в Латвию, не встретив никакого сопротивления. Уже 21 июня было сформировано новое дружественное СССР правительство, а 14-15 июля во всех трех прибалтийских пока еще странах прошли «всенародные выборы», которые закончились «убедительной победой коммунистов». Вновь избранные верховные советы синхронно обратились к Верховному совету СССР с просьбой включить Латвию (наряду с Эстонией и Литвой) в состав СССР, что и произошло 5 августа.

Советская власть в Латвии стала устанавливаться по отработанной технологии. Чтобы «подтянуть буржуазную Прибалтику» к стандартам сталинского СССР, здесь ускоренными темпами искоренялись «контрреволюционные» элементы, проводились национализация собственности и коллективизация. За неделю до начала войны – 14 июня, была организована первая массовая депортация — в Сибирь было выслано около 15 тысяч человек. За год с июня 1940 по июнь 1941 «успели» многое, и потому многие местные жители приветствовали немецкую армию как освободителей от коммунистического террора.

Латвия во время войны (1941-1945)

22 июня 1941 года Германия напала на СССР. Территория Латвии в течение полутора недель перешла под немецкий контроль и оставалась под ним целиком до июля 1944 года. За это время в Латвии было уничтожено до 90 тысяч человек. С июля 1941 г. в Латвии стали формироваться добровольные отряды полицейских, часть из которых участвовала в уничтожении еврейского населения. Так вспомогательное подразделение СД, под командованием В. Арая, уничтожило 30 тысяч евреев.

В феврале 1943 года, по приказу Гитлера, начал формироваться Латышский легион СС. Первоначально он формировался на добровольных началах, но вскоре была проведена всеобщая мобилизация. Всего в легион было призвано 94 000 человек.

В июле-августе 1944 года Красная армия, в составе которой воевал также латвийский корпус, освободила от немцев практически всю территорию Латвии, за исключением так называемого «Курземского котла». Курземский котел — большая часть западной Латвии – Курземе, с портами Вентспилс и Лиепая, оставался под контролем Германии до мая 1945 года, и оборонявшие его части, в том числе и латышский легион, сложили оружие только после падения Берлина и полной капитуляции Германии. Удержание Курземского котла позволило 130 тысячам жителей Латвии на лодках переправиться в соседние страны.

На Ялтинской конференции в январе 1945 года границы СССР был зафиксированы по состоянию на июнь 1941 года. Тем самым, великие державы признали включение Прибалтики в состав СССР.

Латвия в составе СССР (1944-1991)

После войны советизация Латвии продолжилась. В марте 1949 года была произведена еще одна массовая высылка населения в северные районы СССР. Несмотря на это, небольшие группы партизан — «лесных братьев» — действовали на территории Латвии еще до 1956 года.

В 60 – 80-е годы Латвия развивается в составе СССР, являясь своего рода образцовой советской республикой. Здесь работают известные предприятия – ВЭФ, Радиотехника, РАФ, Лайма, и другие. Благодаря заслугам на почве строительства социализма, многие партийные руководители Советской Латвии были выдвинуты на руководящие посты в Москву, среди них член политбюро ЦК КПСС Пельше А.Я., руководитель КГБ Пуго Б.К. и др.

За время пребывания в составе СССР в Латвию прибыло на работу много людей из других республик Советского Союза — доля латышского населения снизилась с 75% в 1935 году до примерно 53% в 70-е годы .

Восстановление независимости

Перестройка, начатая М. Горбачевым в 1987 году, вызвала к жизни различные политические движения. В Латвии в октябре 1988 года состоялся первый съезд Народного Фронта. Народный Фронт и в Латвии, и на территории остального СССР воспринимался не как националистическое, а прежде всего, как демократическое, антитоталитарное движение, и потому в его деятельности активно участвовали представители русского населения, его активно поддерживали российские демократы. В программе Народного фронта было записано, что в независимом латвийском государстве гражданство будет предоставлено всем ее жителям (так называемый «нулевой вариант»).

24 августа 1991 года, после провала путча, президент России Б. Ельцин подписал указ о признании независимости трех Прибалтийских республик. К сожалению, когда лидеры Народного Фронта оказались у власти, а Латвия вновь обрела независимость, ситуация стала кардинальным образом меняться. Был принят закон о гражданстве, предусматривающий, что только граждане Латвии на июнь 1940 года и их прямые потомки могут рассчитывать на автоматическое получение гражданства в новой Латвии. Недавние соратники по борьбе с тоталитаризмом, стали рассматриваться как пятая колонна Москвы , которые еще должны доказать свою благонадежность, пройдя процедуру натурализации. Отказ от обещаний (которые многими лидерами НФЛ рассматривались всего лишь как «тактический маневр») стал одной из причин раскола населения страны на две общины.

Современная Латвия (с авг. 1991)

За прошедшие после восстановления независимости годы Латвия провела серьезные экономические реформы, ввела собственную валюту (лат) в 1993 году, провела приватизацию и вернула собственность прежним владельцам (реституция). Экономика стабильно растет на 5-7% в год.

Также был взят курс на уход из-под влияния России и интеграцию с европейскими структурами. В феврале 1993 года Латвия ввела визовый режим с Россией, а в 1995 году последние части российской армии покинули страну. С 2004 года Латвия является членом НАТО и Европейского Союза .

Латвия расположена на берегу Балтийского моря и граничит с Литвой на юге, Эстонией на севере, Россией на востоке и Белоруссией на юго-востоке.

ТЕРРИТОРИЯ И НАСЕЛЕНИЕ

Площадь Латвии – около 64,6 тысячи квадратных километров. Население — 2,3 миллиона человек : 59% латышей (53% в 70-е годы) , 29% русских, 4% белорусов, а также украинцы, поляки, литовцы, евреи и представители других народов.

PS. Основные достижения Латвии уложились в 2 строки:

1. Латвия является членом НАТО и Европейского Союза.
2. +6% населения латышей в сравнении с суровыми 70-ми годами в СССР.

Первые поселенцы на территории современной Латвии появились около 9 тыс. лет до рождества Христова. В первой половине второго тысячелетия до н.э. на этих землях поселились племена древних балтов, которые и стали предками современного латышского народа.
В начале нашей эры эти земли стали известным пересечением торговых путей. Через территорию Латвии по реке Даугаве из Скандинавии на Русь и Византию проходил прославленный «Путь из варягов в греки», который упоминался в древних хрониках.
Древние балты активно участвовали в торговых отношениях. Побережье Латвии широко славилось благодаря тому, что здесь добывался янтарь. В те времена в некоторых странах янтарь стоил дороже золота. Его покупали даже в древней Греции и в Римской империи.

Зачатки государственности у древних балтов начали появляться в 10 веке. Тогда шло постепенное формирование культуры отдельных балтийских племён: латгалов, земгалов, куршей, селов. Племя латгалов было больше остальных. Оно опередило другие племена в создании собственной государственности. В 12 и 13 веке курши активно захватывали и грабили другие территории. Их стали называть «балтийскими викингами». А вот племена земгалов и селов были известны как миролюбивые и зажиточные крестьяне.
Поскольку Латвия имела достаточно выгодное географическое положение. Поэтому многие крупные государства хотели захватить ее территорию.
В конце 12 века сюда все чаще стали прибывать купцы из Западной Европы. В самом конце столетия здесь появились немецкие купцы и за ними пришли проповедники христианской религии. Они хотели обратить языческие балтийские и финоугорские племена в христианство.
Но балты активно сопротивлялись крещению. Об этом узнал Римский папа, который решил организовать против них крестовый поход. Уже в конце 12 и в начале 13 века в сюда пришли немецкие войны - крестоносцы.
В 1201 году немцы основали здесь город Ригу, который затем стал самым крупным и красивым городом северо-восточного побережья Балтийского моря. Приход крестоносцев прервал развитие культуры племён древних латышей и становление их государственности.
В 13 веке на территории, которая находилась в подчинении у немцев, была образована конфедерация феодальных государств, которая получила название Ливония (Livonia). В ее состав входили современные Латвия и Эстония. В 1282 году Рига и некоторые другие города Ливонии были приняты «Ганзейский союз». С тех пор Рига стала важным торговым пунктом между западом и востоком. Возникли тесные культурные связи с Западной Европой.
16 век стал временем реформации и распада Ливонской государственности. После завершения Ливонской войны территория современной Латвии отошла Польско-Литовскому княжеству.
Рига в 1621 году, после Польско-Шведской войны, попала под власть шведов и стала самым крупным и развитым городом Швеции.
В 17 веке состоялась консолидация латышской нации. Слияние отдельных народов привело к образованию единого латышского народа.
В начале 18 века прошла Большая Северная война. Русские хотели захватить Ригу. В 1710 году Пётр 1 подчинил Видземе. Через Видземе и Ригу Россия сумела проложить себе путь в Европу. Затем русские подчинили себе и остальные части территории Латвии.
В конце 18 века здесь началось активное развитие промышленности. Территория нынешней Латвии стала самой развитой провинцией России.
Середина и вторая половина 19 века стали для латышей временем национального возрождения. Началась борьба за независимость Латвии, которую инициировали "младолатыши".
Первая мировая война затронула территорию Латвии и самих латышей. Латышские бойцы боролись на стороне России. Они прославились благодаря своему героизму.
Сразу после окончания войны, 18 ноября 1918 года, Латвия объявила свою независимость.
Первой ее независимость признала Советская Россия (СССР), которая навсегда отказалась от посягательств на территорию Латвии. 26 января 1921 года независимость Латвии признало и международное сообщество.
В этом же году страна стала полноправным членом Лиги Наций и полностью вошла в сообщество демократических государств. 15 мая 1934 года в Латвии случился переворот. Власть перешла в руки премьер-министра. Экономика страны быстро восстановилась.
23 августа 1939 года был подписан пакт «Молотова-Риббентропа», по которому Латвия попала в сферу интересов СССР. Россия и Германия заключили сговор, советские войска уже 17 июня 1940 года оккупировали территорию Латвии. Через несколько месяцев, несмотря на сопротивление народа, Латвия вошла в состав СССР. Тысячи жителей в ночь с 13 на 14 июня 1941 года были насильственно депортированы в Сибирь.
В июле 1941 года территорию Латвии заняли оккупационные войска Германии. В 1944 году на ее территории проходили ожесточённые бои между советскими и немецкими войсками, тогда победил Советский Союз.
В первые послевоенные годы в Латвии советская власть проводила жестокие репрессии и политику геноцида. Была начата обширная компания по русификации населения, насаждался советский порядок хозяйствования. В деревнях началась принудительная коллективизация.
В середине 80 годов в СССР началась либерализация коммунистического режима. В Латвии сразу появилось несколько общественно-политических организаций, которые выступали за восстановление государственной независимости.

Большой шаг к восстановлению независимости был сделан 4 мая 1990 года. Тогда в Латвии была принята декларация, которая сообщала о желании восстановить независимость Латвии.
21 августа 1991 года парламент принял решение о полном восстановлении довоенной государственности Латвии. В сентябре 1991 года СССР признала независимость Латвии. Через некоторое время Латвия стала членом ООН. В мае 1992 года она вступила в Международный валютный фонд. В 1994 году Латвия стала кандидатом вступления в Европейский Союз и в Западно-Европейский Союз. Первой из Балтийских государств она была принята во Всемирное торговое сообщество.

Были в вассальной зависимости от Полоцкого княжества , которое контролировало торговый путь по Западной Двине. Ливы, жившие у самого устья Двины (в Икскюле), также платили дань полоцкому князю. Земли Талава и Атзеле платили дань псковскому князю. В то же время князьки и старейшины земгалов и куршей в политическом плане были относительно самостоятельными, хотя некоторые курши платили дань королям Швеции .

Со второй половины XII века на территории восточной Латвии русские миссионеры проповедовали христианскую веру в православном варианте, но местные жители неохотно отходили от языческих верований. Большего успеха на этом поприще добились немцы: в эпоху крестовых походов христиане Западной Европы отправились обращать в христианство северных язычников. В 1185 году было основано первое епископство (в Икскюле), в 1201 году по указанию епископа Альберта была основана Рига . В 1198 году Папа Иннокентий III издал буллу о начале крестового похода на прибалтийские земли .

Орденский период (1202-1561)

В период с конца XII до конца XIII века территория нынешней Латвии была завоёвана крестоносцами Ордена меченосцев (с 1237 года - Ливонского ордена) и стала частью Ливонии . Территория Ливонии была покрыта сетью каменных замков, которые использовались завоевателями в качестве опорных пунктов. Крестоносцы принесли с собой католицизм ; из переселившихся сюда немцев сформировались господствующие классы (дворянство и духовенство), немцы же стали основой городского населения. Местные крестьяне до XV века сохранили относительную свободу и нередко нанимались в военные структуры ордена, однако к концу XVI столетия все крестьяне стали крепостными .

Под властью Речи Посполитой и Швеции (1561-1721)

Одним из факторов ослабления Ливонского ордена стала Реформация . Орден подчинялся главе Римской католической церкви , однако большинство его членов составляли немцы , которые воодушевились проповедью своего земляка Мартина Лютера . Конец Ливонии наступил в ходе Ливонской войны , начавшейся с вторжения армии русского царя Ивана Грозного в 1558 году

Одновременно Польша заявила о себе как о бастионе Контрреформации и католицизма. Протектором лютеран объявил себя шведский король. Таким образом, Контрреформация в Латвии вылилась в польско-шведское противостояние, достигшее своего апогея в польско-шведских войнах (1600-1629). В результате войны территория современной Латвии была поделена между двумя странами: Рига и Ливония стали шведскими, а Курляндия и Латгалия остались за Речью Посполитой.

Конец противостоянию положил приход третьей силы - Российской Империи, которая во время Северной войны в 1710 году заняла территорию Эстляндии и Лифляндии , а в 1721 году , по Ништадскому мирному договору , юридически закрепила за собой часть территории современной Латвии, принадлежавшую Швеции (включая и Ригу).

В составе Российской империи (1721-1917)

Полученная по мирному договору в 1721 г. Шведская Лифляндия (в которую входили северная часть современной Латвии и южная современной Эстонии) в Российской империи стала частью Рижской губернии , а потом отдельной Лифляндской губернией . В 1772 году в результате первого раздела Речи Посполитой к России была присоединена Латгалия (Инфлянты Польские), а в 1795 г. - Курляндия .

Во второй половине XIX века проводится индустриализация прибалтийских земель. В 1861 году была проведена первая железная дорога между Ригой и Динабургом , которая впоследствии была продолжена до Витебска. В 1862 г. основан Рижский Политехникум . Рига превратилась в индустриальный центр, где были построены многие заводы (в том числе известный Руссо-Балт). Однако во главе местной элиты оставались немцы . В то же время охватившая Европу волна национального возрождения затронула и территорию современной Латвии. Образовались кружки младолатышей . На заводах появились и марксистские кружки.

Гражданская война в Латвии

Не получая достаточной поддержки со стороны немецкого руководства, правительство Улманиса начало формирование независимых от ландесвера латышских военизированных формирований. Так 5 января 1919 года был организован Отдельный латвийский батальон под командованием Оскара Калпакса (Колпака) . В Южной Эстонии были созданы латышские отряды, насчитывавшие около 9800 солдат и офицеров, объединённые позднее в Северолатвийскую бригаду в составе Вооруженных сил Эстонии. Параллельно с этим министр обороны временного правительства вывел латышские роты из состава ландесвера.

Латвийская Республика

Провозглашение

Первый период независимости Латвии длился с 18 ноября 1918 года до 17 июня 1940 года. В 1917 году сформировались две политические силы, которые выступали за независимость Латвии, - Латышский временный национальный совет и Демократический блок. 17 ноября 1918 года эти организации создали Народный совет, который, в свою очередь, 18 ноября 1918 года провозгласил независимость Латвийской республики.

Однако основной задачей Народного совета было проведение политических консультаций и выборов в Конституционное собрание. Народный совет как высший орган власти в Латвии действовал до начала работы Учредительного собрания (1 мая 1920 года).

Парламентская республика (1920-1934)

Первое заседание Учредительного собрания открылось 1 мая 1920 года . На должность председателя собрания был избран юрист Янис Чаксте , позднее ставший первым президентом Латвийской Республики.

В составе СССР (1940-1941, 1944-1991)

Вторая мировая война

В июне-июле 1941 года территория Латвийской ССР была оккупирована германскими войсками. Уже с первых дней оккупации начало проводиться массовое уничтожение еврейского населения Латвии и коммунистических активистов. Активное участие в репрессиях принимали также местные коллаборационистские формирования.

1 сентября 1941 года территория Латвии была включена в состав созданного рейхскомиссариата Остланд как генеральный округ Латвия . Началось формирование гражданской оккупационной администрации, подразделений вспомогательной полиции и иных военизированных вооружённых формирований («железнодорожная охрана», «заводская охрана» и др.) из «фольксдойче » и местных сторонников.

Противостоящий Народному фронту Латвии Интерфронт , выступавший за сохранение Латвии в составе Советского Союза , не имел такой широкой поддержки .

Народный фронт Латвии сотрудничал с Народным фронтом Эстонии и литовским движением «Саюдис» . 23 августа 1989 года все три движения осуществили совместную акцию «Балтийский путь », приуроченную к 50-й годовщине пакта Молотова-Риббентропа . Цепочка, образованная из взявшихся за руки людей, протянулась через территорию всей Прибалтики - от башни Длинный Герман в Таллине до Башни Гедимина в Вильнюсе .

4 мая 1990 новоизбранным Верховным Советом ЛатССР была принята Декларация о восстановлении независимости Латвийской Республики. Одновременно был созван Конгресс Граждан Латвийской Республики, в выборах которого, в отличие от выборов в Верховный Совет, участвовали только лица, бывшие гражданами Латвии до её присоединения к СССР, и их потомки. 3 марта 1991 г. на опросе 74 % жителей Латвии высказались за демократическую и государственно независимую Латвийскую Республику .

Реально независимость была восстановлена 21 августа 1991, после неудавшейся попытки переворота ГКЧП в Москве.

Жители Латвии, которые были гражданами Латвии до её присоединения к СССР в 1940 году, и их потомки восстановили латвийское гражданство. Граждане СССР, прибывшие в Латвию во время её нахождения в составе СССР, и их потомки получили статус «неграждан» .

См. также

Напишите отзыв о статье "История Латвии"

Примечания

1. , с. 17.
5. , с. 141.
6. , с. 108.
7. См. напр. хронику Генриха из Леттии .
8. Адам Бременский . «Gesta Hammaburgensis ecclesiae pontificum» («Деяния епископов Гамбургской церкви»), около 1075 года
9. , с. 22.
11. , с. 83.
12. (англ.) . saeima.lv. Проверено 21 мая 2013. .
14. цитировано по
16. , с. 129.
17. , с. 127.
18. , с. 133.

Литература

• Воробьёва Л. М. М.: Фонд «Историческая память», Российский институт стратегических исследований, 2009. ISBN 978-5-9990-0007-1
• Воробьёва Л. М. М.: Фонд «Историческая память», Российский институт стратегических исследований, 2010.
• История Латвии: ХХ век. - Рига: Jumava, 2005. - 475 с. - ISBN 9984-05-866-2 . ()
• Latvijas PSR arheoloģija. - Rīga: Zinātne, 1974.
• Канале В., Степерманис М. История Латвийской ССР. - Рига: Звайгзне, 1974.
• Смирин Г. . - 2-е изд. - Рига: SI, 1999. - 141 с. - ISBN 9984–630–36–6.
• Ноллендорфс В. Рига: Общество Музея оккупации Латвии , 2010.
• Hannes Valter. Ausalt & avameelselt. Landeswehri sõjast, Võnnu lahingust, Riia operatsioonist. - Tallinn: Perioodika, 1989. (Ханнес Валтер. Серия «Честно и откровенно». О Войне с Ландесвером, о Выннуской битве и о Рижской операции. Таллин, издательство «Периодика» , ), 64 с., ISBN 5-7979-0275-3 (эст.)

Ссылки

• МИД Латвии
• - статья Айварса Странги в журнале «Вестник Европы » № 2 за 2001 год (раздел ФИЛОСОФИЯ. ПОЛИТИКА)
• - фильмы, книги, статьи по истории Латвии и латвийских русских.

Зависимые территории Непризнанные и частично признанные государства

История Латвии Древняя Латвия Средние века Новое время Новейшее время

Отрывок, характеризующий История Латвии

Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n"est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j"ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c"est un moment que je n"oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d"esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L"avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.

Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C"est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей, есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.

12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир, [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.

На вводном кадре, на фоне рижского православного собора - Милда, венчающая Памятник Свободы 1930-х годов, каким-то чудом переживший советское время - то ли за него заступилась рижанка Вера Мухина, то ли просто новая власть решила вложить свой смысл в звёзды в руках Милды. Однако ключевое понятие латвийской государственности - не только Свобода (Бривибас), но и Единствено (Виенибас), и три звезды - ни что иное, как три исторических области Латвии: Видземе, Курземе и Латгале. До поездки в Латвию я даже не предполагал, что государство размером со средненькую российскую область может иметь такие внутренние различия... но между тем, возникни на месте Латвии в 1910-е годы 2-3 страны - мало кто бы задумался, что могло быть по-другому. Они немного похожи и на исторические области Западной Украины: исконная, малолюдная и задумчивая Видземе - это ; холёная, уверенная в себе и западническая Курляндия - это ; разгильдяйская и поликультурная Латгалия - это . Их судьбы несколько раз расходились и сходились вновь.

Об этой тройственности Латвии и попробую сейчас рассказать. Извиняюсь за возможные фактические ошибки - но ткнув меня в них носом сейчас, вы предотвратите их появление в постах об отдельных городах и весях.

Ещё одна параллель с Украиной - река-стержень. Здесь это Даугава, у нас известная как Западная Двина, текущая сюда из Тверской области через белорусские Витебск и Полоцк. По расходу воды она небольшая - но медленная и потому широкая, и в контексте Латвии выглядит как настоящая Река Времён. Вид вниз по течению со смотровой вышки в Краславе - самом верхнем по Двине латвийском городе:

2.

Двина всегда была кратчайшим путём с Балтики вглубь континента, где меха и воск, поэтому закрепиться на этих берегах пытались ещё викинги в 7-8 веках, и это одна из возможных локаций легенарной Биармии, где "с неба вместо дождя сыплются беличьи шкурки" (другие варианты - бассейны Северной Двины и даже Печоры). Кто пришёл в Прибалтику раньше - балты или угро-финны, теперь уже неизвестно, но испокон веков на этих землях жили и те, и другие, причём не сказать, чтоб мирно - воевали они порой на уничтожение. Финно-угорским населением нынешней Латвии были ливы, к которым и восходит средневековое название Прибалтики - Ливония. Последний настоящий лив (то есть человек, которому ливский язык был родным) умер в 2009 году, но их культура хоть как-то задокументирована, а треугольный полуостров западнее Риги (хорошо заметный на карте Латвии) известен как Ливский берег.

3. Село Мазирбе (Иире) - "столица" последних ливов:

Балты как более многочисленные и южные ещё в Античности были известны римлянам и даже торговали с ними (в первую очередь янтарём). К 11 веку балтские племена консолидировались в пруссов, литовцев и... нет, ещё не латышей. Как таковые латыши оформились в народ лишь в 16 веке, в те времена же здесь жило 5 народностей: на правобережье - латгалы (летты), на левобережье - курши, земгалы и селоны. По своему быту они не слишком отличались от древних славян или литовцев - и потому особый интерес представляет такая латвийская "фишка", как реплики древнелатвийских замков и селений. Вот скажем "озёрная деревня" (такие строились на островках и даже на плотах) у села Арайши близ Цесиса. Такой видели будщую Латвию проходившие по Двине купцы, но более того - так выглядели и русские сёла 1000 лет назад:

4.

Деревянный "замок Улдевена" в городке Лиелварде - примерно такой была Москва в 1147 году (если деревья убрать):

5.

Как и в Литве, и в Пруссии, к 12-13 векам единых государств тут ещё не оформилось - племенные союзы, сменившиеся мелкими княжествами, крупнейшими из которых были Талава (центр - нынешняя Валмиера), Кукейнос (Кокнесе) и Герсика (Ерсика). По некоторым версиям, первое было вассалом Пскова, другие два - удельными княжествами Полоцка, и даже имена их князей были славянскими - Вячко в Кокнесе, Всеволод в Ерсике. Латыши, впрочем, с этим не согласны, и как объяснил мне создатель "замка Улдевена" Агрис Лиепиньш, тот же Вячко крестился потому, что православным купцам Русь предоставляла льготы, да ещё и литовку взял в жёны, чтобы с южными соседями наладить диалог, да и имя его на самом деле переиначенное Весцека, и скорее всего это было не имя, а титул (в переводе примерно "старший").

6. Кокнесский замок - само собой, эти руины уже гораздо моложе.

Но в целом, прото-Латвия из всех балтских земель была самой немноголюдной и отсталой, поэтому именно с неё начали колонизацию Остзейского края его последующие хозяева вплоть до ХХ века - немцы. Старейший город Латвии - Икшкиле, расположенный в 30 километрах выше Риги: в 1157 году здесь основали факторию Икскуль купцы из Бремена. Среди них был миссионер Мейнард из Зегеберга, в 1186 году рукоположенный в епископы - последующие 10 лет он успешно проповедовал среди местных племён, не доводя дело до конфликта. Его преемник Бертольд Шульте был не столь осторожен и его попытка основать крепость в устье Двины обернулась ливским восстанием: Икскуль был сожжён, а Бертольд убит в 1199 году. Немцы только этого и ждали: хотя формально первый из Северных крестовых походов длился с 1192 года, убийство миссионера стало поводом ввести войска - в 1201 году третий епископ Альберт Буксгевден основал Ригу, а в 1202 году было официально создано Ливонское братство воинов Христа, более известное как Орден Меченосцев, в задачи которого входило покорение и крещение всей Прибалтики, которой крестоносцы дали красивое название Терра Мариана ("Земля Богоматери"). Само собой, это не понравилось полоцкому князю, который в 1203 году напал на крестоносцев первым, воевал с ними три года, осаждал Ригу и наконец отступил. В 1205-07 годах крестоносцы покорили Кокнесе, в 1209-15 - Ерсику: Вячко и Всеволод трезво оценили соотношени сил и ушли в Полоцк по добру по здорову, разрушив свои замки.

7. Железная церковь Константина и Елены (1866) в древней Ерсике, перенесённая сюда в 1903 году из Даугавпилса. Я к ней так и не добрался, фото из википедии. От замка же осталось лишь городище.

С Псковом и Новгородом же меченосцы воевали в 1219-24 годах на фоне эстонского восстания, причём с попеременным успехом - в 1222 году новгородцы разрушили Венден (Цесис), но в 1224 уже меченосцы покорили Юрьев - нынешний Тарту. В общем, в 13 веке немцы плотно закрепились в Ливонии, построив сеть замков, при которых начали расти города. Ливы и прото-латыши сначала встретили их мирно, ливский вождь Каупо из Турайды первым принял Крещение и впоследствии воевал на стороне меченосцев со своими же соплеменниками. Предки латышей восставали не раз, причём считается, что под стенами Вендена повстанцами был впервые поднят флаг Латвии - тёмно-красный с белой полосой. Но в целом ничего сопоставимого с Великим Прусским восстанием 1260-х или Эстонской крестьянской войной 1340-х, когда немцы оказывались на грани изгнания, тут не было.

8. Тервете в Земгалии - самый молодой из латвийских деревянных замков-реплик.

Самыми непокорными оказались земгалы, жившие на левобережье Двины, аккурат по соседству с . Латвийский "король Артур" - легендарный князь Намейсис, или Намей, по легенде собиравший объединённое войско балтских племён от Пруссии до Латгалии для удара по крестоносцам. Один из символов Латвии - такой вот характерный "перстень (или браслет) Намейсиса":

9.

Прибалтика была объявлена владением Священной Римской империи ещё в 1215 году. Закрепившись в Латвии, меченосцы попытались покорить гораздо более сильную и самостоятельную Литву, и в 1237 году потерпели сокрушительное поражение при Сауле (нынешний Шяуляй) - ещё до объединения литовцев в единое государство под властью Миндовга. Однако поражение меченосцев обернулось тем, что в Прибалтику пожаловала гораздо более грозная сила - тевтонцы, самый могущественный из рыцарских орденов. Остатки Ордена меченосцев были реорганизованы в Ливонское ландмейстерство Тевтоского ордена, а сами тевтонцы вошли в Прибалтику с другой стороны - через Пруссию, в 1238 году основав первый замок , а в 1255 - , и к концу 13 века покорив куда более многочисленных и непокорных пруссов. И хотя Пруссия и Ливония были разделены спорной Жемайтией, ливонцы продолжили крещение куршей, земгалов и эстов и даже пытались покорить Псков и Новгород в 1240-42 годах (где им навалял Александр Невский).

10.

Однако в целом Ливония представляла собой довольно аморфную и бестолковую сущность. 60% её земель принадлежало непосредственно Ордену, ещё 40% - четырём церковным княжествам: Рижскому архиепископству, Курлляндскому (Пильтен), Дерптскому и Эзель-Викскому (Гапсаль/Хаапсалу) епископствам. Столицей всей этой солянки была Рига, но когда аборигены окончательно покорились, Ливония впала в вялотекущую гражданскую войну между Орденом и епископствами, в первую очередь Рижским.

11. Старая Рига. Городской собор Святого Петра (ближе) и епископский Домский собор (дальше).

Однако в 1410 году Тевтонский орден был сломлен Грюнвальдской битвой, Ливонское ландмейстерство некоторое время существовало самостоятельно, и наконец в 1435 году получило от литовцев свой Грюнвальд под Вилькамиром (Укмерге). Год спустя в Валке был созван ландтаг (совет) и Терра Мариана была преобразована в Ливонскую конфедерацию - ещё более рыхлую, но хотя бы не раздираемую борьбой за власть.

11а.

Столицей непосредственно орденских владений был Венден, нынешний Цесис, где сохранился самый мощный в Латвии средневековый замок:

12.

И крупнейшая в стране вне Риги средневековая церковь Святого Иоанна (1280-е) с усыпальницей магистров:

13.

Вообще, средневековых руин в Латвии очень много, причём во всех её исторических областях. Вот скажем Резекне (Розиттен) в Латгалии, в часе езды от российской границы:

14.

А вот - Добеле (Доблен) в Земгалии:

15.

Турайда в Видземе - ещё одна реплика уже каменного епископского замка, вид ещё и с высоченного донжона:

16.

Большинство латвийских замков были разрушены в Ливонской и Северной войнах, а уцелевшие в 17-18 веках стали в основном обыкновенными дворцами и ныне выглядят так:

17. Крустпилс (Крейцбург) в Екабпилсе (Якобштадте)

18. Виндау в Вентспилсе.

Однако деградация Ливонии продолжалась, и её падение было вопросом времени. Тут надо сказать: кто считает историю России аномально кровавой - мало знает о Реформации в Европе. Если Тевтонское ландмейстерство в 1525 году стало лютеранской Пруссией мирно, указом последнего магистра и первого герцога Альбрехта Гогенцолерна, то в Ливонии и особенно в Риге Реформация проходила долго и мучительно, с погромами церквей, расправами и уличными боями. Зато на востоке к тому времени порядком окрепло Русское Царство, и Иван Грозный решил пользуясь случаем прорубать своё окно в Европу - да не мелочиться, и захватить сразу всю Ливонию, что современные аналитики назвали бы не иначе как "геополитической ошибкой". Начало войны для Россия было очень успешным, русское войско заняло большую часть Видземе и Латгалии, и последний ливонский магистр Готхард Кеттлер в 1561 году проделал то же, что за несколько десятилетий до него Альбрехт Гогенцоллерн - упразднил Ливонский орден, заменив его лютеранским Курляндским герцогством и приняв вассалитет Польши. В войну за ливонское наследство включились Польша, Литва (далее Речь Посполитая), Швеция и Дания, совместными усилиями нанеся России тяжелейшее поражение, реванш за которое взял лишь спустя полтора века Пётр I.

19. Рижский замок отстраивается после недавнего пожара.

Ливонская война окончилась в 1581 году. За Швецией отсталась Эстляндия (Северная Эстония), всё остальное в том или ином виде стало владениями Речи Посполитой: независимое вассальное Курляндское герцогство на левом берегу Двины и находившееся в совладении Польши и ВКЛ Задвинское герцогство на правом. Последнее состояло из трёх воеводств - Дерптского (Тарту), Перновского (Пярну) и Венденского (Цесис) с общим центром в Феллине (Вильянди). В том же 1581 году в его состав вошла и Рига, с момента упразденения Ливонского ордена 20 лет бывшая вольным городом Священной Римской империи. Однако как часто бывает, победители вскоре передрались между собой, и в 1620-е годы явно более сильная Швеция отвоевала у Польши 2,5 задвинских воеводства из трёх - за Речью Посполитой осталось лишь небольшое Инфлянтское (Ливляндское, Ливонское) воеводство с центром в Динабурге (Даугавпилсе). С этого момента история Латвии и пошла тремя разными путями, сошедшимися вновь лишь в Первую Мировую.

Латгалия

Земля латгалов, вошедшая в состав того самого Инфлянтского воеводства фактически была продолжением Великого княжества Литовского, в 1656-1666 годах таки побыла в составе Русского Царства (причём Динабург успели переименовать в Борисоглебск, а Кокнесе - в Царевич-Дмитриев). В состав России Латгалия вошлав в 1772 году, по первому разделу Речи Посполитой, и была включена в Витебскую губернию. Ныне это самая обособленная из исторических областей Латвии. Пейзаж её в основном такой (снято в мае) - холмы, поля, перелески, озёра и конечно же аисты:

20.

Латгалия - самая глухая, самая дальняя и самая бедная из латвийских провинций. Например, только здесь нам попадался на территории Латвии гужевой транспорт, количество которого по направлению к Чёрному морю неуклонно возрастает с каждой страной. Да, упоминание Чёрного моря в Прибалтике не случайно - это уже и не Прибалтика, а Речь Посполитая, образы которой ни с чем не спутать.

20а.

Однако главное, что отличает Латгалию от остальной Латвии - она преимущественно католическая. Надо заметить, к тому времени католичеству едва не изменила даже Литва, войдя в состав Речи Посполитой на 52% кальвинистским государством, но Польша сумела сделать почти невозможное - за несколько десятилетий почти бескровно (!) провести контрреформацию, заодно основательно потеснив в своих владениях православие. Религиозные различия создали отчуждение с другими латышами, и латгальцы так и остались самым обособленным латышским субэтносом, вроде литовских жемайтов - их наречье заметно отличается от латышского даже на слух и многими выделяется в отдельный язык (то есть по максимуму балтских языков целых 4 - литовский, латышский, латгальский и жемайтский).

21. Вот скажем абсолютно нехарактерная для Латвии вещь - деревянный костёл конца 17 века (старейшая деревянная церковь в стране) в , который я уже показывал в литовских постах.

Аглонская базилика (1766-89) - центр католичества Латвии, где хранится перенесённая в 1699 году из Тракая икона Богоматери Королевы Севера, подаренная ещё Витовту Византией. Обратите внимание и на архитектуру - тут сформировался свой стиль "латгальское барокко", простой, но узнаваемый:

22.

И как-то так сложилось, что Латгалия в 17-19 веках превратилась в едва ли не самый поликонфессиальный регион Европы. В каждом её городе были культовые здания минимум пяти конфессий. Вот скажем Церковная горка в Даугавпилсе - слева направо православный Борисоглебский собор (1905), кирха Лютера (1889-93) и костёл Зачатия Девы Марии (1905).

23.

Здесь много деревень с названиями типа Korolevščina, Krivošejeva, Bondariški и речек типа Dubna. Не редкость православные церкви рубежа 19-20 веков - с тем же успехом Латгалия могла стать Двинской областью Беларуси с высоким процентом латышей в некоторых районах. Архитектура церквей, как заметили белорусы, очень характерна для Витебщины:

24.

Но самый яркий латгальский феномен - староверы, бежавшие в здешние леса ещё в 17 веке, после Раскола в России. Тут стоит напомнить, что староверы не были единой конфессией - множество "толков" и "согласий" воспринимали происходящее по-разному. Одни считали новообрядчество всего лишь инославием и принимали оттуда в свои ряды через миропомазание - поэтому к ним частенько переходили новообрядческие священники - этих староверов называли "поповцы". Другие считали новообрядчество ересью и принимали лишь через повторное Крещение - поэтому вскоре остались вовсе без священников: их называли "беспоповцы". Последние делились на три основных согласия - Поморское, Филипповское и Федосеевское, отличавшиеся разной степенью радикальности. Так вот, староверы Латгалии - это именно поморцы, куда более ортодоксальные староверы, чем в , и . У них не храмы, а моленные; из таинств остались лишь Крещение да исповедь; батюшка - не священник, а избранный мирянин, достаточно чистый и образованный, чтобы проводить богослужения. В Даугавпилсе ныне 6 поморских моленных:

25.

Ещё несколько десятков - по деревням:

26.

Классические русские избы с резными наличниками - сравните (по ссылке чуть выше) с Забайкальем!

27.

А староверы, как известно, были первокласснными купцами, и огромная их община сложилась и в самой Риге. Там, в Риге, находится крупнейший в мире старообрядческий храм - Гребенщиковская моленная на Маскачке:

28.

Кроме того, Латгалия входилаа в черту оседлости - пятой конфессией любого её города было иудейство. Вот например деревянная синагога в Резекне:

29.

Гражданская архитектура же здесь в основном невзрачная и краснокирпична, чем опять же напоминает уездные города Беларуси. Правда, "латгальское барокко" было живо и 100 лет назад, перекочевав в "кирпичный стиль" - такие формы я видел только в Латгалии, по крайней мерее в статистически значимых количествах:

30.

Центром Латгалии исторически был Даугавпилс, он же Двинск и Динабург. В начале ХХ века лишь уездный город Витебской губернии, он был одного порядка с Витебском и даже Минском, около 100 тысяч жителей, едва ли не крупнее, чем сейчас. Его Старый город был снесён в 19 веке для строительства крепости, и ныне это самый русифицированный город Латвии как по архитектуре, так и по языку - латышскую речь тут можно вообще не услышать. А ещё - самый безработный и убогий, даром что второй по величине. Но это главное: исторические области Латвии отличаются друг от друга и своей современностью... и Латгалия напоминает даже не Псковщину или Брянщину, а какой-нибудь депрессивный район Центральной Украины.

31.

Видземе

Северная часть Латвии, некогда населённая ливами. Собственно, название "Видземе" и происходит от ливского Видумаа, а русские и немцы называли её на библейский манер Идумея. Видземе - безлюдная, таинственная и глухая, своей природой напоминает Русский Север. Её стержень - река Гауйя, самая длинная на территории Латвии (ведь большая часть протяжённости Двины всё-таки восточнее), на которой стоят Цесис и Сигулда.

32.

Собственно, Видземе - это южная половина Лифляндии, и её центром всегда была сама Рига. Польша владела ей совсем недолго, а 17 веке здесь прошло под властью Швеции... но хотя Рига была в Шведской империи городом №2, всё же в стороне от неё Видземе была периферией. В составе России из всех областей Латвии она оказалсь первой - по итогам Северной войны, а фактически с 1710 года, войдя в конце 18 века в Лифляндскую губернию, включавшую также Южную Эстонию. Видземе и самая нордическая - в ней почти нет синагог и костёлов, зато сельские кирхи стройны и разнообразны, как нигде в Латвии.

33. Кирха в Сунтажи (1780-е).

Но впрочем, главные достопримечательности Видземе я уже упоминал выше - центр Ливонии, она сохранила самые мощные замки. Достопримечательностей здесь меньше, чем в Курляндии - но они куда более веские. Наследие 19 века же - в первую очередь многочисленные усадьбы остзейских баронов. Мне более всего запомнился вот такой вот подвид неоготики середины 19 века, в котором я видел здесь несколько усадеб:

34. Алуксне.

И не случайно Видземе - единственная историческая область, чьё латышское название не имеет аналогов в русском и немецком: она считается колыбелью латышской нации. Ещё в 1683 году пастор из Мариенбурга (Алуксне) Эрнст Глюк перевёл на латышский Библию - а в лютеранском мире это значило, что отныне латыши могли служить на родном языке. К слову, воспитанница Глюка Марта Скавронская глянулась Петру I, и после его смерти стала русской императрицей Екатериной I. В 19 веке же с Видземе была связана значительная часть Атмоды - "Пробуждения", и именно видземский субэтнос - латыши "по умолчанию". В общем, в независимой Латвии именно Видземе стала главной исторической областью. Что же касается реалий, то я бы сказал так - в нетуристических местах Видземе глухая и бедноватая, но всё же вполне цивилизованная и европеизированная (особенно сранвительно с Латгалией).

35. Узкоколейка Алуксне-Гулбене.

Курляндия

Но всё же самая интересная историческая область Латвии - Курземе, или Курляндия, или Курония. Более того, она сама делится на 3 части - с запада на восток собственно Курляндию, Семигалию (Земгале) и Селию (Селонию). Последняя - наименее "курляндская", не сильно отличается от Латгалии, и ещё в 18 веке тонким "хвостиком" отделяла ВКЛ от Инфлянтов - так, литовский имеет название селонского происхождения. Её центром был Екабпилс с крупнейшим в Латвии православным монастырём:

36.

Кирха в Барбеле - одном из немногих мест селонской глубинки, что я видел.

37.

Земгалия, находящяся к югу от Риги - это край широких полей, достойных Украины или Поволжья:

38.

Ну а собственно Курляндия - луга и холмы:

39.

Да сосны на морском берегу, что и предопределило её историю:

40.

Итак, в 1561 году ливонский магистр Готхард Кетлер упразднил Орден, секуляризировал его имущества и на незанятом русскими войсками левобережье основал вассальное Польше герцогство Курляндии и Семигалии. Его резиденцией стал Баусский замок близ литовской границы - просто как самый мощный на территории нового государства. Курлянсдкое епископство при этом было продано Дании, владевшей его бывшими землями до 1585 года.

41.

После смерти Готхарда в 1587 году герцогство было разделено между двумя его сыновьями. Младший Вильгельм получил Курляндию со столицей в Голдингене (Кулдига):

42. Кулдига. Деревянная ратуша середины 17 века.

Старший Фридрих - Семигалию со столицей в Митаве (Елгава):

43. Башня Троицкой кирхи (1574), по некоторым данным, которым я не очень верю - первой в мире построенной как лютеранский храм изначально (прежде лютеране только занимали бывшие католические церкви).

Затем Вильгельм взялся наводить порядок в своих владениях, вступил в конфликт со своими же помещиками и в 1616 году был низложен королём - единоличным правителем Курляндии и Семигалии стал его брат. Ну а расцвета герцогство достигло при сыне Вильгеельма герцоге Якобе Кетлере, правившем в 1642-82 годах. Вот эта история действительно впечатляет: герцог Якоб увлёкся новыми идеями капитализма и сумел наладить в крошечной стране мануфактуры и морские порты Вендау (Вентспилс) и Либау (Лиепая), создать полноценный морской торговый и военный флот и даже включиться в борьбу за колонизацию Нового Света , в чём изнально Курляндии покровительствовала сама Голландия... впрочем, вскоре понявшая, что это не партнёр, а потенциальный конкурент. В 1637-42 годах (то есть ещё до Якоба) Курляндия неудачно пыталась овладеть остроовом Тобаго в Карибском море, за который боролись тогда Голландия и Испания, Якоб же от этой затеи временно отступился, и в 1651 году курляндские корабли "Кит" и "Крокодил" завладели устьем реки Гамбия в Африке, построив форт на острове Святого Андрея . В 1653 году курляндцы таки захватили Тобаго, дали ему имя Новая Курляндия и основали город Якобштадт. Однако в 1655-60 годах Курляндию подкосила война со Швецией (заподозрившей в Кетлере союзника Москвы), за это время обе колонии успела прибрать к рукам Голландия (у которой спустя пару лет отобрала устьем Гамбии Англия). И хотя Тобаго был возвращён Курляндии в 1660 году, оправиться от шведской войны герцогство уже не смогло. В 1666 году заморский Якобштадт был разрушен пиратами; последний раз курляндцы вернулись на Тобаго в 1680-83 годах, а в 1690 остров был окончательно продан.

44. Порт городка Роя.

Сын Якоба Фридрих Казимир деловой хваткой уже не обладал и потихоньку разбазаривал наследие отца. За последнего Кетлера Фридриха Вильгельма в 1710 году вышла замуж Анна Иоанновна, племянница Петра I, впоследстивии (1730-40 года) ещё одна российская императрица. Фридрих Вильгельм умер в том же году, ещё несколько лет герцогство возглавлял его дядя, а затем династия Кетлеров присеклась. На фоне Северной войны развернулась борьба за Курляндское наследство между Россией и Польшей-Францией - с нашей стороны на престол претендовал Алексашка Меньшиков, с польской - французский маршал и побочный сын немецкого герцога Мориц Саксонский, которому в 1726 года даже удалось сесть на престол, но в 1727 году Россия ввела войска, заставив его отказаться от притязаний. Кто правил Курляндие последующие годы, я так и не разобрался, а в 1737 году престол занял фаворит Анны Иоанновны Эрнст Бирон. Династия Биронов (Эрнст и его сын Пётр) правила Курляндией с перерывами (то Совет Госуддарства, то польские ставленники с дозволения России) вплоть до включения герцогства в состав Российской империи в 1792 году.

45. Некрополь герцогов в Елгаве. На переднем плане Бироны, далее - Кетлеры.

Как и Инфлянтское воеводство, Курляндия в 17-18 веках отличалась поликультурностью. Вот скажем в Елгаве - вид с башни Троицкой кирхи на православную церковь Иоакима и Анны (основана на свадьбу Анны Иоанновны) и костёл Девы Марии (основан в 1640 году по требованию Польши), а между ними ещё и основанная в 1710 году "Академия Петри на" - первый вуз Латвии (ныне в здании музей).

46.

Хотя Курляндская губерния не входила в "черту оседлости", былое еврейское присутствие тут заметно поболее, чем в Латгалии:

47. Синагога в Сабиле.

Староверов в Курляндии почти нет - но зато очень много нелютеранских протестантов. Церкви всяких баптистов, методистов, адвентистов, как правило исторические, есть и в Елгаве, и в Лиепае, и в Вентспилсе, а может и в каких-то совсем небольших городах.

48. Церковь баптистов в Лиепае.

Но наиболее характерны такие вот кирхи 17-18 веков... встречающиеся, впрочем, по всей Латвии кроме Латгалии:

49.

А Бироны отметились потрясающе роскошным дворцами, достойными петербургских пригородов - роскошь неадекватная размерам государства и его состоянию на то врем, тем более на фоне былой деловитости.

50. Елгава.

51. Рундале.

В составе России герцогство в тех же границах стало Курляндской губернией (в которую входила также Паланга) с центром в той же самой Митаве - впрочем, Риге она к началу ХХ века уступала почти в 20 раз (около 30 тыс. жителей), да и в губернии городом №1 стала портовая Либава с огромной военной базой. В те времена даже существовал прямой пассажирский рейс Либава - Нью-Йорк..

52.

Ну а современная Курляндия, кроме суровой индустриально-портовой Лиепаи - полная противоположность Латгалии. Здесь редко услышишь на улице русскую речь (за исключением опять же Лиепаи и Вентспилса), многие русского языка уже и не знают, но и различия в уровне жизни и благоустроенности тут огромны: как мне показалось, Курляндия зажиточнее и опрятнее даже Литвы, не говоря уж про Россию или другие части Латвии. Особенно Вентспилс с плиточкой на проезжей части, которая не отслаивается уже много лет. При этом латыши Курляндию "своей" тоже не считают (при том, что едва ли не все 4 президента Первой республики были родом из Земгалии) - мне её описывали как "онемеченный промышленный регион".

53.

Но где латыши были все эти века? Об этом - в следующей части.

ЛАТВИЯ-2013
. Обзор.
Латвия в общем .
Три истории Латвии. Латгалия, Видземе и Курляндия.
Атмода, или "Латыш и его господин".
Транспорт Латвии.
Люди и реалии.