"Бить или не бить?" - последняя книга выдающегося российского ученого-обществоведа Игоря Семеновича Кона, написанная им незадолго до смерти весной 2011 года. В этой книге, опираясь на многочисленные мировые и отечественные антропологические, социологические, исторические, психолого-педагогические, сексологические и иные научные исследования, автор попытался представить общую картину телесных наказаний детей как социокультурного явления. Каков их социальный и педагогический смысл, насколько они эффективны и почему вдруг эти почтенные тысячелетние практики вышли из моды? Или только кажется, что вышли? Задача этой книги, как сформулировал ее сам И.С.Кон, - помочь читателям, прежде всего педагогам и родителям, осмысленно, а не догматически сформировать собственную жизненную позицию по этим непростым вопросам.
О книге
- Название: Бить или не бить?
- Игорь Кон
- Жанр: Психология, Педагогика
- Серия: -
- ISBN: 978-5-9691-0721-2
- Страниц: 102
- Перевод: -
- Издательство: Время
- Год: 2012
Электронная книга
ПредисловиеВ далекие послевоенные годы, когда я учился на истфаке Ленинградского педагогического института имени А. И. Герцена, у нас был большой курс истории педагогики. Читал его известный специалист в этой области профессор Е. Я. Голант (1888–1971). Читал хорошо, эмоционально, с отличным знанием дела. Все классики педагогики в его изложении были замечательными учеными и великими гуманистами. Но в какой-то момент каждой своей лекции Евгений Яковлевич глубоко вздыхал, грустнел и говорил: «Однако была у него одна ограниченность – телесные наказания детей он считал неизбежными». Поскольку это говорилось почти обо всех классиках педагогики (во всем остальном они друг с другом расходились и без этого не стали бы классиками!), мы смеялись, что, видимо, это единственная достоверно установленная педагогическая истина, которую от нас почему-то скрывают.
Повседневная жизнь это впечатление подкрепляла...
В далекие послевоенные годы, когда я учился на истфаке Ленинградского педагогического института имени А. И. Герцена, у нас был большой курс истории педагогики. Читал его известный специалист в этой области профессор Е. Я. Голант (1888–1971). Читал хорошо, эмоционально, с отличным знанием дела. Все классики педагогики в его изложении были замечательными учеными и великими гуманистами. Но в какой-то момент каждой своей лекции Евгений Яковлевич глубоко вздыхал, грустнел и говорил: «Однако была у него одна ограниченность – телесные наказания детей он считал неизбежными». Поскольку это говорилось почти обо всех классиках педагогики (во всем остальном они друг с другом расходились и без этого не стали бы классиками!), мы смеялись, что, видимо, это единственная достоверно установленная педагогическая истина, которую от нас почему-то скрывают.
Повседневная жизнь это впечатление подкрепляла. Не то чтобы всех нас в детстве жестоко пороли – лично меня никто никогда пальцем не тронул, но шлепки и тычки считались нормальной частью повседневной жизни. Не были исключениями и профессора педагогики. Летом после второго курса я вместе с однокурсниками работал воспитателем в пионерском лагере, и в старшем отряде там оказались два сына нашего профессора педагогики Леонида Евгеньевича Раскина (1897–1948). Это был замечательный человек, его курс – один из немногих, который я прослушал целиком, от начала до конца, потому что это было интересно. Однако сыновья его были большими неслухами, и когда в первое же воскресенье Раскин приехал в лагерь, он сказал моему приятелю: «Своих мальчишек я знаю, так что, если станет невмоготу и захочется дать ему подзатыльник, я в претензии не буду». Конечно, это была шутка, не думаю, что Леонид Евгеньевич на самом деле бил своих сыновей, да и мой однокурсник этим разрешением не воспользовался, но терпимость к телесным воздействиям была для нас нормальной.
Про Антона Семеновича Макаренко и говорить нечего. На словах он был против рукоприкладства, но мы все читали «Педагогическую поэму» и нисколько не сомневались в том, что, если бы Макаренко однажды не избил Задорова, ничего с этими хулиганами у него бы не получилось.
Практически на всем протяжении истории человечества порка считалась необходимым, а то и единственным эффективным средством воспитания. Не многим лучше обстоит дело и в современном мире. По данным многочисленных массовых опросов, 90 % американских родителей «верят» в порку; даже среди семей среднего класса, которые значительно либеральнее рабочих и фермерских семей, «не верят» в нее лишь 17 %. Достаточно широко распространены и соответствующие «педагогические» практики.
В то же время против телесных наказаний идет борьба. Их категорически осуждает Конвенция ООН о правах ребенка. Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) в 2004 г. провозгласила ни много ни мало общеевропейский запрет на телесные наказания детей.
С некоторым опозданием заговорили об этой проблеме и в России, причем на самом высоком государственном уровне:
«Поистине страшная проблема – насилие в отношении детей.
По официальным данным МВД, в 2009 г. от преступных посягательств пострадали более 100 тысяч детей и подростков… Известно, что жестокость порождает встречную жестокость. Дети ведь усваивают ту модель поведения, которую обычно демонстрируют им взрослые, а затем, конечно, переносят ее в свою жизнь: школу, институт, армию и в собственную семью. Долг всего общества – сформировать атмосферу нетерпимости к проявлениям жестокого обращения с детьми, выявлять и пресекать подобные случаи» (Послание Президента РФ Федеральному Собранию 30 ноября 2010 г.).
Как либерал и гуманист я полностью разделяю эти идеи. Но насколько научно обоснованы и социально-педагогически реалистичны такие рекомендации? Мало ли в мире гуляет утопических идей, реализация которых заведомо невозможна, а попытки сделать это принесли бы больше вреда, чем пользы?
Чисто теоретический, историко-антропологический интерес к этой теме возник у меня еще в 1980-х годах. В книге «Ребенок и общество (историко-этнографическая перспектива)» (1988) я писал:
«Как же влияют телесные наказания на самосознание и чувство собственного достоинства ребенка? Сегодняшняя педагогика уверена, что отрицательно, и для условий, в которых порка выглядит исключительным, чрезвычайным событием, это заключение, вероятно, справедливо. Но ведь было время, когда порка детей была массовой. Можно ли сказать, что в таком обществе индивидуального достоинства вообще не было и быть не может? Вовсе нет.
Как уже говорилось, в средневековой Европе детей били и пороли повсеместно, но особенно распространенной была эта практика в Англии. Английские педагоги и родители XVI–XVII вв. славились жестокостью на всю Европу. <…> Официально санкционированная порка сохранялась в английских школах, в том числе аристократических, вплоть до самого недавнего времени. Тем не менее никто не упрекал английских джентльменов в отсутствии чувства собственного достоинства. Напротив, указание на развитое личное достоинство и гордость присутствует в любом иноземном стереотипе англичанина.
Чем объяснить этот парадокс? Может быть, порка, считающаяся нормальным элементом соционормативной системы, воспринимается индивидуальным сознанием не как что-то оскорбительное для личности, а как обычная рутинная процедура? Или психологический эффект порки снижается благодаря коллективной враждебности и ненависти воспитанников к деспоту-учителю, который может покарать, но не унизить, как не может унизить человека бездушная машина? Или психологический эффект имеет не столько способ наказания, сколько представления о его законности или незаконности, складывающиеся у ребенка в результате усвоения существующих независимо от его воли и данных ему школьных и иных правил?
Эта проблема ставится и в более общем социологическом плане. В 1958 г. У. Бронфенбреннер, проанализировав 15 проведенных между 1932 и 1957 гг. исследований о методах воспитания детей, пытался обобщить существующие в этой сфере классовые различия. Из этих данных вытекало, что родители из рабочей среды прибегают к телесным наказаниям чаще, чем представители средних слоев. По мнению последующих исследователей, это способствует большей распространенности в рабочей среде авторитарных установок, склонности к физическому насилию, жестокому обращению с детьми и поддержанию особой “субкультуры насилия” (драчливость, отождествление маскулинности с агрессивностью, высокий уровень преступности и т. п.). Однако детальный анализ позднейших исследований показал, что классовые различия в стиле воспитания детей существенно уменьшились, а основанные на них предположения, хотя и не утратили эвристического значения, не могут более считаться эмпирически обоснованными. Эта тема требует более детального изучения родительских ценностей и стиля воспитания в целом (надеюсь, что меня не заподозрят в желании реабилитировать порку)».
Всерьез заниматься этими вопросами я не собирался. Но несколько лет назад, когда я был в командировке в Швеции, меня пригласили выступить в местной организации «Спасите детей» («Save the Children»). Это одна из самых влиятельных и активных международных организаций по защите детей от жестокого обращения и телесных наказаний.
Должен признаться, что при всей моей искренней симпатии к их целям и задачам деятельность подобных сообществ всегда вызывала у меня легкий скепсис. В мире существует множество организаций, стремящихся защитить всех от всего: животных от людей, людей от животных, женщин от мужчин, детей от взрослых, верующих от неверующих и т. д. и т. п. Все эти ассоциации исповедуют высокие нравственные принципы, но при ближайшем соприкосновении с ними они порой обнаруживают такую высокую степень догматизма и нетерпимости, что хочется отойти в сторонку.
Как говорили в позднесоветские времена, мировой войны не будет, но будет такая борьба за мир, что на Земле камня на камне не останется. К тому же некоторые защитники угнетенных живут по старому советскому анекдоту: «Что охраняем, то и имеем».
Однако шведские защитники детей никакого догматизма и экстремизма не излучали, разговаривать с ними было интересно и приятно. И я подумал: почему бы мне не заняться этой темой? Интересно, актуально, благородно, социально значимо и, в отличие от сексуального образования, на осиное гнездо не похоже (я просто был «не в теме»). Если уж спасти российских детей от неприятностей, порождаемых сексуальным невежеством, никак невозможно, может быть, их хотя бы бить станут меньше?
Бегло ознакомившись с мировой литературой, я с удивлением обнаружил, что ни в одной международной базе данных никаких сведений о состоянии дел в России нет, хотя до Октябрьской революции научных публикаций на эту тему было довольно много, а в русской классической литературе этот сюжет был одним из основных. Я решил попытаться восполнить пробел, и Российский гуманитарный научный фонд, который финансировал почти все мои предыдущие исследования, любезно предоставил мне грант № 08-06-00001а на тему «Телесные наказания в социально-педагогической перспективе».
Как и все прочие мои исследования, работа была задумана как глобальная, сравнительно-историческая и междисциплинарная, имеющая как минимум три взаимосвязанных автономных аспекта:
1. Историко-антропологический – насколько распространены в разных человеческих культурах и обществах телесные наказания, в чем они заключаются, каковы их социальные функции, с какими социально-структурными и этнокультурными факторами они связаны, как соотносятся друг с другом нормативный канон воспитания (представления о должном) и реализующие его конкретные телесные практики.
2. Психолого-педагогический – насколько эффективны эти телесные практики, каковы их непосредственные и отдаленные результаты, какое краткосрочное и долгосрочное влияние они оказывают на участников процесса, наказуемых и наказующих, а если порка является публичной, то и на зрителей, и как сказываются изменения соответствующих практик на морально-психологических свойствах детей и молодежи?
3. Сексологический – какова взаимосвязь телесных наказаний с тем психосексуальным комплексом, который психиатры и сексологи называют спанкинг-фетишизмом (потребностью в порке), БДСМ или садомазохизмом (СМ). Моралисты и защитники розги эту тему обычно стыдливо обходят, зато ее широко обсуждают психоаналитики и литературоведы, особенно в связи с биографиями знаменитых людей, на всю жизнь сохранивших привязанность к порке.
Разумеется, моя книга не является ни первой, ни исчерпывающей. Телесным наказаниям посвящена поистине необозримая научно-исследовательская и популярная литература. Моя задача состоит лишь в том, чтобы извлечь из нее социально-педагогический смысл и помочь читателю, прежде всего педагогу и родителю, осмысленно, а не догматически сформировать собственную жизненную позицию по этим непростым вопросам. Исходя из этого, я старался сделать книгу максимально ясной и удобочитаемой.
В первой главе «Культурная антропология телесных наказаний» обсуждаются мировоззренческие, философские основы темы: что значит «телесное наказание», как оно соотносится с понятиями воспитания, дисциплины и насилия, как относятся к телесным наказаниям разные культуры и религии и как выглядят соответствующие социально-педагогические практики в сравнительно-исторической перспективе.
Вторая глава «Немного истории» посвящена истории телесных наказаний детей в странах Запада. Меня интересует не столько развитие педагогических теорий, сколько конкретные дисциплинарные практики и то, как они осуществлялись в семье и школе.
Вы можете спросить: зачем углубляться в историю, если всем и так известно, что детей всегда пороли? Однако без исторического экскурса невозможно понять не только прошлое, но и современное состояние общественного сознания. Существующая по затрагиваемым мною вопросам огромная научная литература фрагментарна, противоречива и широкому читателю недоступна. Чтобы избежать утомительной скачки галопом по Европам, в качестве главного места действия я выбрал Англию, в которой телесные наказания существовали особенно долго, почти до конца XX в., и были, пожалуй, наиболее жестокими. Кроме того, в молодости я был специалистом по истории Англии XVII в. Затем коротко рассматривается история телесных наказаний во Франции и в Германии и более подробно – шведский эксперимент. Швеция стала первой страной, которая законодательно запретила телесные наказания не только в школе, но и в семье.
Меня интересуют не только и не столько сами наказания, что и как с детьми делали, сколько субъективная сторона дела: как сами дети воспринимали, переживали и осмысливали порку и ее влияние на их позднейшую, взрослую жизнь. Ведь именно из ретроспективного осмысления детских переживаний постепенно вырастает идея прав ребенка и требование полного запрета телесных наказаний. Истории и реальным результатам, на основе международной статистики, этого движения, посвящены два последних параграфа главы.
Место действия третьей главы – дореволюционная Россия. Поскольку наказание детей по определению не может существенно отличаться от дисциплинарных методов, применяемых к взрослым, начинать приходится с сечения взрослых, которое было одним из устоев самодержавного крепостнического порядка, и отношения к нему государственной церкви и «просвещенных» слоев тогдашнего русского общества. Далее, с опорой на мемуарную и художественную литературу, описываются практики телесных наказаний в школах и других учебных заведениях XVIII–XIX вв., показывается, как долго и мучительно русская общественная мысль добивалась либерализации и гуманизации школьного воспитания (особенно важна в этой связи знаменитая полемика между Н. И. Пироговым и Н. А. Добролюбовым) и как эволюционировала русская семейная педагогика. Не будучи специалистом по истории России, я не претендую на научные открытия в этой области знания. Но систематических исследований этой темы нет, а без них невозможно разобраться в том, что же, собственно, представляет собой «отечественная традиция» и какое историческое наследие мы (не государство, а я и мой воображаемый читатель) хотели бы увековечить, а какое, наоборот, преодолеть.
Как и в предыдущей главе, я подробно излагаю и цитирую личные документы, автобиографии и художественные произведения. Многие из этих источников общеизвестны, некоторые даже хрестоматийны. Но собранные вместе они производят гораздо более сильное впечатление, чем это возможно в школьном курсе истории и литературы. Прочитав этот сугубо описательный, нарративный материал, вдумчивый читатель не только лучше поймет прошлое, но и морально подготовится к его последующему теоретическому обсуждению.
Четвертая глава «Телесные наказания в советской и постсоветской России» является историко-социологической. Она открывается кратким очерком о проблеме телесных наказаний в советской школе и семье, о том, как соотносились в этом вопросе теория и практика и почему в 1980-х годах необходимость защиты детей от жестокого обращения и телесных наказаний была осознана и вышла на страницы советских изданий в качестве важнейшей социально-нравственной задачи. Затем описывается социальное положение детей в современной России, показывается, что насилие над детьми очень часто лишь притворяется наказанием. На основе анализа массовых опросов общественного мнения прослеживается, как исторически меняются отношение россиян к телесным наказаниям и их реальные дисциплинарные практики; какие социально-экономические слои и группы населения поддерживают, а какие осуждают телесные наказания детей; какие за этим стоят политические и идеологические интересы; как права ребенка соотносятся с правами человека и как все это связано с процессами модернизации России.
Пятая глава «Каков эффект телесных наказаний?» является преимущественно психологической и содержит критический анализ новейшей мировой научной литературы по этому вопросу (в России масштабных исследований этой темы нет, споры идут на уровне «мнений», ссылок на авторитеты и личный опыт). Оценивая данные и выводы специальных исследований, я пытаюсь ответить,
а) насколько эффективно телесное наказание с точки зрения поставленных перед ним частных задач по сравнению с другими методами дисциплинирования,
б) является ли оно успешной школой послушания и
в) каковы его побочные и долгосрочные психологические последствия.
Эта тема распадается на ряд подвопросов: как телесные наказания влияют на агрессивность ребенка и его склонность к насилию, на физическое и психическое здоровье ребенка, на взаимоотношения в семье, на когнитивные процессы и умственные способности ребенка. Поскольку научные исследования, как правило, не дают однозначных выводов типа «это хорошо, а это плохо», особое внимание уделяется оценке их методологии и степени доказательности.
Так как такого рода специальная литература у нас никогда и никем не анализировалась, эта глава особенно важна для практических психологов.
Последняя, шестая глава «Порка как удовольствие» рассматривает телесные наказания в сексологической перспективе. Какие эротические чувства вызывают телесные наказания у подвергающихся им детей и подростков и у осуществляющих эти наказания взрослых? Насколько вероятно закрепление этих чувств и переживаний в виде пожизненной привязанности к порке? Как объясняют и оценивают данные явления современная психиатрия и сексология? Можно ли «профилактировать» их возникновение или проще воздерживаться от телесных наказаний детей?
В заключительной главе «Так все-таки – бить или не бить?» подводятся теоретические итоги и делаются практические выводы.
Данная книга является по своему жанру научно-популярной и предназначена для широкого круга читателей, прежде всего для родителей. Поэтому я старался избегать технических терминов и объяснять рассматриваемые проблемы максимально просто и понятно. Но так как многие обсуждаемые в ней вопросы в России ранее не освещались, а актуальность их неуклонно возрастает, книга может заинтересовать и некоторых профессионалов.
Исходя из этой двойственности потенциального адресата, я применил двойной стандарт в библиографии. Чтобы не утяжелять основной текст книги, общеизвестные литературные источники, которые легко найти в Интернете, цитируются без точных библиографических ссылок. Напротив, использованные научные труды присутствуют в списке литературы достаточно полно, и профессионалу имеет смысл обращаться к первоисточникам.
Игорь Кон
Январь 2011
Глава 1
КУЛЬТУРНАЯ АНТРОПОЛОГИЯ ТЕЛЕСНЫХ НАКАЗАНИЙ
О, детства солнечные дни!
О, годы счастья, где они?
Где розга золотая?
Адельберт Шамиссо
Что значит «телесное наказание»?
Понятию и сущности наказания посвящена необозримая философская, религиозная, юридическая, психолого-педагогическая, историко-антропологическая и социологическая литература. Последняя известная мне обобщающая философская статья на эту тему, опубликованная в Стэнфордской философской энциклопедии, датирована 2010 г. (Bedau, 2010), а отечественная кандидатская диссертация – 2009-м (Блюхер, 2009). Даже поверхностный обзор этой литературы, не говоря уж о содержательном ее анализе, явно превосходит мои возможности. В данном параграфе я ограничусь самыми общими определениями и формальными параметрами, без которых обсуждение и расчленение темы невозможно.
Толковые словари определяют «наказание» по-разному. В словарях Даля и Фасмера этого слова нет. Согласно словарю Ожегова, наказание – это «мера воздействия против совершившего преступление, проступок». По словарю Ушакова, это «взыскание, налагаемое имеющим право, власть или силу, на того, кто совершил преступление или проступок; кара». Английское punishment происходит от глагола to punish, впервые зафиксированного в 1340 г. и восходящего к старофранцузскому puniss-, в основе которого лежит латинский глагол punire – наказывать, причинять боль за какие-то нарушения. Более ранняя его форма – poenire , от слова poena, которое, возможно, вдохновлялось финикийским способом казни путем распятия.
В самом общем значении слова, наказание – это применение к человеку или животному каких-то неприятных или нежелательных для него мер воздействия, причинение ему страдания в ответ на неповиновение или нежелательное, антинормативное поведение.
Энциклопедические определения термина зависят от контекста.
В юридической, особенно уголовно-правовой, литературе «наказание» обычно рассматривается в связи с «преступлением». Согласно Словарю основных уголовно-правовых понятий и терминов (Баранов, Марфицин, 2001), наказание – «мера государственного принуждения, назначаемая от имени государства по приговору суда лицу, признанному виновным в совершении преступления, и влечет лишение или ограничение прав и свобод этого лица…» «Большой юридический словарь» определяет наказание как «меру государственного принуждения, назначаемую по приговору суда».
В психолого-педагогической и этической литературе чаще фигурирует связка «поощрение и наказание», именно в этой последовательности. Речь идет не столько о том, кто и как осуществляет наказание, сколько о соотношении положительных и отрицательных мер воздействия, условиях их применения, степени эффективности и моральной обоснованности.
Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]
Игорь Семенович Кон
Бить или не бить?
Предисловие
В далекие послевоенные годы, когда я учился на истфаке Ленинградского педагогического института имени А. И. Герцена, у нас был большой курс истории педагогики. Читал его известный специалист в этой области профессор Е. Я. Голант (1888–1971). Читал хорошо, эмоционально, с отличным знанием дела. Все классики педагогики в его изложении были замечательными учеными и великими гуманистами. Но в какой-то момент каждой своей лекции Евгений Яковлевич глубоко вздыхал, грустнел и говорил: «Однако была у него одна ограниченность – телесные наказания детей он считал неизбежными». Поскольку это говорилось почти обо всех классиках педагогики (во всем остальном они друг с другом расходились и без этого не стали бы классиками!), мы смеялись, что, видимо, это единственная достоверно установленная педагогическая истина, которую от нас почему-то скрывают.
Повседневная жизнь это впечатление подкрепляла. Не то чтобы всех нас в детстве жестоко пороли – лично меня никто никогда пальцем не тронул, но шлепки и тычки считались нормальной частью повседневной жизни. Не были исключениями и профессора педагогики. Летом после второго курса я вместе с однокурсниками работал воспитателем в пионерском лагере, и в старшем отряде там оказались два сына нашего профессора педагогики Леонида Евгеньевича Раскина (1897–1948). Это был замечательный человек, его курс – один из немногих, который я прослушал целиком, от начала до конца, потому что это было интересно. Однако сыновья его были большими неслухами, и когда в первое же воскресенье Раскин приехал в лагерь, он сказал моему приятелю: «Своих мальчишек я знаю, так что, если станет невмоготу и захочется дать ему подзатыльник, я в претензии не буду». Конечно, это была шутка, не думаю, что Леонид Евгеньевич на самом деле бил своих сыновей, да и мой однокурсник этим разрешением не воспользовался, но терпимость к телесным воздействиям была для нас нормальной.
Про Антона Семеновича Макаренко и говорить нечего. На словах он был против рукоприкладства, но мы все читали «Педагогическую поэму» и нисколько не сомневались в том, что, если бы Макаренко однажды не избил Задорова, ничего с этими хулиганами у него бы не получилось.
Практически на всем протяжении истории человечества порка считалась необходимым, а то и единственным эффективным средством воспитания. Не многим лучше обстоит дело и в современном мире. По данным многочисленных массовых опросов, 90 % американских родителей «верят» в порку; даже среди семей среднего класса, которые значительно либеральнее рабочих и фермерских семей, «не верят» в нее лишь 17 %. Достаточно широко распространены и соответствующие «педагогические» практики.
В то же время против телесных наказаний идет борьба. Их категорически осуждает Конвенция ООН о правах ребенка. Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) в 2004 г. провозгласила ни много ни мало общеевропейский запрет на телесные наказания детей.
С некоторым опозданием заговорили об этой проблеме и в России, причем на самом высоком государственном уровне:
«Поистине страшная проблема – насилие в отношении детей. По официальным данным МВД, в 2009 г. от преступных посягательств пострадали более 100 тысяч детей и подростков… Известно, что жестокость порождает встречную жестокость. Дети ведь усваивают ту модель поведения, которую обычно демонстрируют им взрослые, а затем, конечно, переносят ее в свою жизнь: школу, институт, армию и в собственную семью. Долг всего общества – сформировать атмосферу нетерпимости к проявлениям жестокого обращения с детьми, выявлять и пресекать подобные случаи» (Послание Президента РФ Федеральному Собранию 30 ноября 2010 г.).
Как либерал и гуманист я полностью разделяю эти идеи. Но насколько научно обоснованы и социально-педагогически реалистичны такие рекомендации? Мало ли в мире гуляет утопических идей, реализация которых заведомо невозможна, а попытки сделать это принесли бы больше вреда, чем пользы?
Чисто теоретический, историко-антропологический интерес к этой теме возник у меня еще в 1980-х годах. В книге «Ребенок и общество (историко-этнографическая перспектива)» (1988) я писал:
«Как же влияют телесные наказания на самосознание и чувство собственного достоинства ребенка? Сегодняшняя педагогика уверена, что отрицательно, и для условий, в которых порка выглядит исключительным, чрезвычайным событием, это заключение, вероятно, справедливо. Но ведь было время, когда порка детей была массовой. Можно ли сказать, что в таком обществе индивидуального достоинства вообще не было и быть не может? Вовсе нет.
Как уже говорилось, в средневековой Европе детей били и пороли повсеместно, но особенно распространенной была эта практика в Англии. Английские педагоги и родители XVI–XVII вв. славились жестокостью на всю Европу. <…> Официально санкционированная порка сохранялась в английских школах, в том числе аристократических, вплоть до самого недавнего времени. Тем не менее никто не упрекал английских джентльменов в отсутствии чувства собственного достоинства. Напротив, указание на развитое личное достоинство и гордость присутствует в любом иноземном стереотипе англичанина.
Чем объяснить этот парадокс? Может быть, порка, считающаяся нормальным элементом соционормативной системы, воспринимается индивидуальным сознанием не как что-то оскорбительное для личности, а как обычная рутинная процедура? Или психологический эффект порки снижается благодаря коллективной враждебности и ненависти воспитанников к деспоту-учителю, который может покарать, но не унизить, как не может унизить человека бездушная машина? Или психологический эффект имеет не столько способ наказания, сколько представления о его законности или незаконности, складывающиеся у ребенка в результате усвоения существующих независимо от его воли и данных ему школьных и иных правил?
Эта проблема ставится и в более общем социологическом плане. В 1958 г. У. Бронфенбреннер, проанализировав 15 проведенных между 1932 и 1957 гг. исследований о методах воспитания детей, пытался обобщить существующие в этой сфере классовые различия. Из этих данных вытекало, что родители из рабочей среды прибегают к телесным наказаниям чаще, чем представители средних слоев. По мнению последующих исследователей, это способствует большей распространенности в рабочей среде авторитарных установок, склонности к физическому насилию, жестокому обращению с детьми и поддержанию особой “субкультуры насилия” (драчливость, отождествление маскулинности с агрессивностью, высокий уровень преступности и т. п.). Однако детальный анализ позднейших исследований показал, что классовые различия в стиле воспитания детей существенно уменьшились, а основанные на них предположения, хотя и не утратили эвристического значения, не могут более считаться эмпирически обоснованными. Эта тема требует более детального изучения родительских ценностей и стиля воспитания в целом (надеюсь, что меня не заподозрят в желании реабилитировать порку)».
Всерьез заниматься этими вопросами я не собирался. Но несколько лет назад, когда я был в командировке в Швеции, меня пригласили выступить в местной организации «Спасите детей» («Save the Children»). Это одна из самых влиятельных и активных международных организаций по защите детей от жестокого обращения и телесных наказаний.
Должен признаться, что при всей моей искренней симпатии к их целям и задачам деятельность подобных сообществ всегда вызывала у меня легкий скепсис. В мире существует множество организаций, стремящихся защитить всех от всего: животных от людей, людей от животных, женщин от мужчин, детей от взрослых, верующих от неверующих и т. д. и т. п. Все эти ассоциации исповедуют высокие нравственные принципы, но при ближайшем соприкосновении с ними они порой обнаруживают такую высокую степень догматизма и нетерпимости, что хочется отойти в сторонку.
Как говорили в позднесоветские времена, мировой войны не будет, но будет такая борьба за мир, что на Земле камня на камне не останется. К тому же некоторые защитники угнетенных живут по старому советскому анекдоту: «Что охраняем, то и имеем».
Однако шведские защитники детей никакого догматизма и экстремизма не излучали, разговаривать с ними было интересно и приятно. И я подумал: почему бы мне не заняться этой темой? Интересно, актуально, благородно, социально значимо и, в отличие от сексуального образования, на осиное гнездо не похоже (я просто был «не в теме»). Если уж спасти российских детей от неприятностей, порождаемых сексуальным невежеством, никак невозможно, может быть, их хотя бы бить станут меньше?
Бегло ознакомившись с мировой литературой, я с удивлением обнаружил, что ни в одной международной базе данных никаких сведений о состоянии дел в России нет, хотя до Октябрьской революции научных публикаций на эту тему было довольно много, а в русской классической литературе этот сюжет был одним из основных. Я решил попытаться восполнить пробел, и Российский гуманитарный научный фонд, который финансировал почти все мои предыдущие исследования, любезно предоставил мне грант № 08-06-00001а на тему «Телесные наказания в социально-педагогической перспективе».
Как и все прочие мои исследования, работа была задумана как глобальная, сравнительно-историческая и междисциплинарная, имеющая как минимум три взаимосвязанных автономных аспекта:
1. Историко-антропологический – насколько распространены в разных человеческих культурах и обществах телесные наказания, в чем они заключаются, каковы их социальные функции, с какими социально-структурными и этнокультурными факторами они связаны, как соотносятся друг с другом нормативный канон воспитания (представления о должном) и реализующие его конкретные телесные практики.
2. Психолого-педагогический – насколько эффективны эти телесные практики, каковы их непосредственные и отдаленные результаты, какое краткосрочное и долгосрочное влияние они оказывают на участников процесса, наказуемых и наказующих, а если порка является публичной, то и на зрителей, и как сказываются изменения соответствующих практик на морально-психологических свойствах детей и молодежи?
3. Сексологический – какова взаимосвязь телесных наказаний с тем психосексуальным комплексом, который психиатры и сексологи называют спанкинг-фетишизмом (потребностью в порке), БДСМ или садомазохизмом (СМ). Моралисты и защитники розги эту тему обычно стыдливо обходят, зато ее широко обсуждают психоаналитики и литературоведы, особенно в связи с биографиями знаменитых людей, на всю жизнь сохранивших привязанность к порке.
Разумеется, моя книга не является ни первой, ни исчерпывающей. Телесным наказаниям посвящена поистине необозримая научно-исследовательская и популярная литература. Моя задача состоит лишь в том, чтобы извлечь из нее социально-педагогический смысл и помочь читателю, прежде всего педагогу и родителю, осмысленно, а не догматически сформировать собственную жизненную позицию по этим непростым вопросам. Исходя из этого, я старался сделать книгу максимально ясной и удобочитаемой.
В первой главе «Культурная антропология телесных наказаний» обсуждаются мировоззренческие, философские основы темы: что значит «телесное наказание», как оно соотносится с понятиями воспитания, дисциплины и насилия, как относятся к телесным наказаниям разные культуры и религии и как выглядят соответствующие социально-педагогические практики в сравнительно-исторической перспективе.
Вторая глава «Немного истории» посвящена истории телесных наказаний детей в странах Запада. Меня интересует не столько развитие педагогических теорий, сколько конкретные дисциплинарные практики и то, как они осуществлялись в семье и школе.
Вы можете спросить: зачем углубляться в историю, если всем и так известно, что детей всегда пороли? Однако без исторического экскурса невозможно понять не только прошлое, но и современное состояние общественного сознания. Существующая по затрагиваемым мною вопросам огромная научная литература фрагментарна, противоречива и широкому читателю недоступна. Чтобы избежать утомительной скачки галопом по Европам, в качестве главного места действия я выбрал Англию, в которой телесные наказания существовали особенно долго, почти до конца XX в., и были, пожалуй, наиболее жестокими. Кроме того, в молодости я был специалистом по истории Англии XVII в. Затем коротко рассматривается история телесных наказаний во Франции и в Германии и более подробно – шведский эксперимент. Швеция стала первой страной, которая законодательно запретила телесные наказания не только в школе, но и в семье.
Меня интересуют не только и не столько сами наказания, что и как с детьми делали, сколько субъективная сторона дела: как сами дети воспринимали, переживали и осмысливали порку и ее влияние на их позднейшую, взрослую жизнь. Ведь именно из ретроспективного осмысления детских переживаний постепенно вырастает идея прав ребенка и требование полного запрета телесных наказаний. Истории и реальным результатам, на основе международной статистики, этого движения, посвящены два последних параграфа главы.
Место действия третьей главы – дореволюционная Россия. Поскольку наказание детей по определению не может существенно отличаться от дисциплинарных методов, применяемых к взрослым, начинать приходится с сечения взрослых, которое было одним из устоев самодержавного крепостнического порядка, и отношения к нему государственной церкви и «просвещенных» слоев тогдашнего русского общества. Далее, с опорой на мемуарную и художественную литературу, описываются практики телесных наказаний в школах и других учебных заведениях XVIII–XIX вв., показывается, как долго и мучительно русская общественная мысль добивалась либерализации и гуманизации школьного воспитания (особенно важна в этой связи знаменитая полемика между Н. И. Пироговым и Н. А. Добролюбовым) и как эволюционировала русская семейная педагогика. Не будучи специалистом по истории России, я не претендую на научные открытия в этой области знания. Но систематических исследований этой темы нет, а без них невозможно разобраться в том, что же, собственно, представляет собой «отечественная традиция» и какое историческое наследие мы (не государство, а я и мой воображаемый читатель) хотели бы увековечить, а какое, наоборот, преодолеть.
Как и в предыдущей главе, я подробно излагаю и цитирую личные документы, автобиографии и художественные произведения. Многие из этих источников общеизвестны, некоторые даже хрестоматийны. Но собранные вместе они производят гораздо более сильное впечатление, чем это возможно в школьном курсе истории и литературы. Прочитав этот сугубо описательный, нарративный материал, вдумчивый читатель не только лучше поймет прошлое, но и морально подготовится к его последующему теоретическому обсуждению.
Четвертая глава «Телесные наказания в советской и постсоветской России» является историко-социологической. Она открывается кратким очерком о проблеме телесных наказаний в советской школе и семье, о том, как соотносились в этом вопросе теория и практика и почему в 1980-х годах необходимость защиты детей от жестокого обращения и телесных наказаний была осознана и вышла на страницы советских изданий в качестве важнейшей социально-нравственной задачи. Затем описывается социальное положение детей в современной России, показывается, что насилие над детьми очень часто лишь притворяется наказанием. На основе анализа массовых опросов общественного мнения прослеживается, как исторически меняются отношение россиян к телесным наказаниям и их реальные дисциплинарные практики; какие социально-экономические слои и группы населения поддерживают, а какие осуждают телесные наказания детей; какие за этим стоят политические и идеологические интересы; как права ребенка соотносятся с правами человека и как все это связано с процессами модернизации России.
Пятая глава «Каков эффект телесных наказаний?» является преимущественно психологической и содержит критический анализ новейшей мировой научной литературы по этому вопросу (в России масштабных исследований этой темы нет, споры идут на уровне «мнений», ссылок на авторитеты и личный опыт). Оценивая данные и выводы специальных исследований, я пытаюсь ответить,
а) насколько эффективно телесное наказание с точки зрения поставленных перед ним частных задач по сравнению с другими методами дисциплинирования,
б) является ли оно успешной школой послушания и
в) каковы его побочные и долгосрочные психологические последствия.
Эта тема распадается на ряд подвопросов: как телесные наказания влияют на агрессивность ребенка и его склонность к насилию, на физическое и психическое здоровье ребенка, на взаимоотношения в семье, на когнитивные процессы и умственные способности ребенка. Поскольку научные исследования, как правило, не дают однозначных выводов типа «это хорошо, а это плохо», особое внимание уделяется оценке их методологии и степени доказательности.
Так как такого рода специальная литература у нас никогда и никем не анализировалась, эта глава особенно важна для практических психологов.
Последняя, шестая глава «Порка как удовольствие» рассматривает телесные наказания в сексологической перспективе. Какие эротические чувства вызывают телесные наказания у подвергающихся им детей и подростков и у осуществляющих эти наказания взрослых? Насколько вероятно закрепление этих чувств и переживаний в виде пожизненной привязанности к порке? Как объясняют и оценивают данные явления современная психиатрия и сексология? Можно ли «профилактировать» их возникновение или проще воздерживаться от телесных наказаний детей?
В заключительной главе «Так все-таки – бить или не бить?» подводятся теоретические итоги и делаются практические выводы.
Данная книга является по своему жанру научно-популярной и предназначена для широкого круга читателей, прежде всего для родителей. Поэтому я старался избегать технических терминов и объяснять рассматриваемые проблемы максимально просто и понятно. Но так как многие обсуждаемые в ней вопросы в России ранее не освещались, а актуальность их неуклонно возрастает, книга может заинтересовать и некоторых профессионалов.
Исходя из этой двойственности потенциального адресата, я применил двойной стандарт в библиографии. Чтобы не утяжелять основной текст книги, общеизвестные литературные источники, которые легко найти в Интернете, цитируются без точных библиографических ссылок. Напротив, использованные научные труды присутствуют в списке литературы достаточно полно, и профессионалу имеет смысл обращаться к первоисточникам.
Игорь Кон
Январь 2011
Глава 1
КУЛЬТУРНАЯ АНТРОПОЛОГИЯ ТЕЛЕСНЫХ НАКАЗАНИЙ
О, детства солнечные дни!
О, годы счастья, где они?
Где розга золотая?
Адельберт Шамиссо
Что значит «телесное наказание»?
Понятию и сущности наказания посвящена необозримая философская, религиозная, юридическая, психолого-педагогическая, историко-антропологическая и социологическая литература. Последняя известная мне обобщающая философская статья на эту тему, опубликованная в Стэнфордской философской энциклопедии, датирована 2010 г. (Bedau, 2010), а отечественная кандидатская диссертация – 2009-м (Блюхер, 2009). Даже поверхностный обзор этой литературы, не говоря уж о содержательном ее анализе, явно превосходит мои возможности. В данном параграфе я ограничусь самыми общими определениями и формальными параметрами, без которых обсуждение и расчленение темы невозможно.
Толковые словари определяют «наказание» по-разному. В словарях Даля и Фасмера этого слова нет. Согласно словарю Ожегова, наказание – это «мера воздействия против совершившего преступление, проступок». По словарю Ушакова, это «взыскание, налагаемое имеющим право, власть или силу, на того, кто совершил преступление или проступок; кара». Английское punishment происходит от глагола to punish, впервые зафиксированного в 1340 г. и восходящего к старофранцузскому puniss-, в основе которого лежит латинский глагол punire – наказывать, причинять боль за какие-то нарушения. Более ранняя его форма – poenire , от слова poena, которое, возможно, вдохновлялось финикийским способом казни путем распятия.
В самом общем значении слова, наказание – это применение к человеку или животному каких-то неприятных или нежелательных для него мер воздействия, причинение ему страдания в ответ на неповиновение или нежелательное, антинормативное поведение.
Энциклопедические определения термина зависят от контекста.
В юридической, особенно уголовно-правовой, литературе «наказание» обычно рассматривается в связи с «преступлением». Согласно Словарю основных уголовно-правовых понятий и терминов (Баранов, Марфицин, 2001), наказание – «мера государственного принуждения, назначаемая от имени государства по приговору суда лицу, признанному виновным в совершении преступления, и влечет лишение или ограничение прав и свобод этого лица…» «Большой юридический словарь» определяет наказание как «меру государственного принуждения, назначаемую по приговору суда».
В психолого-педагогической и этической литературе чаще фигурирует связка «поощрение и наказание», именно в этой последовательности. Речь идет не столько о том, кто и как осуществляет наказание, сколько о соотношении положительных и отрицательных мер воздействия, условиях их применения, степени эффективности и моральной обоснованности.
Свести это многообразие значений, смыслов и контекстов к какому-то общему знаменателю едва ли возможно, но можно выделить в них ряд универсальных формальных компонентов. Всякое наказание есть форма властного принуждения, которое предполагает определенное социальное, позиционное неравенство. В любом акте наказания присутствует несколько компонентов:
1. Агент, наказующий субъект, который предписывает и/или осуществляет наказание. Эти роли не обязательно совмещаются в одном и том же физическом или юридическом лице (законодатель, судья и палач – разные лица). Наказующий субъект может быть не только индивидуальным, но и коллективным, а его ответственность – разделенной и многоступенчатой.
2. Объект, реципиент наказания. Поскольку наказание применимо лишь к живым, обладающим сознанием существам (Ксеркс (486–465 до н. э.), воины которого выпороли развеявшее персидский флот непослушное море, – исключение), отношение между наказующим и наказуемым по определению является субъектно-субъектным. Наказать можно только того, кто способен испытывать страдания и осознать их связь со своими «неправильными» действиями. В этом смысле коррелятом наказания является «вина». Так как свобода наказуемого ограничена, нормативно он выступает не столько как действующее лицо, сколько как объект соответствующих манипуляций. Тем не менее, это всегда интерактивный процесс. Реакции наказуемого, будь то крики, слезы, просьбы о прощении или, напротив, сопротивление, брань и бесчувственность, подкрепляют или подрывают власть наказующего субъекта, вызывая у него ответные эмоциональные и иные реакции.
3. Действия, посредством которых осуществляется наказание. Диапазон их может быть очень широк, от словесного неодобрения или жеста неудовольствия до жестокой порки, пытки и даже смертной казни.
4. Инструменты, средства наказания, будь то слово, тюремная камера или розга.
5. Легитимация – способы обоснования наказания, доказательства его необходимости, правомерности и соразмерности.
Как уже сказано, всякое наказание предполагает принуждение: одна сторона причиняет страдания другой, заставляя делать то, чего той делать не хочется, или не позволяя делать то, чего хочется (ограничение свободы или материальных возможностей). Но в отличие от простого насилия, основанного на неравенстве физической силы, наказание есть часть социальной системы и нормативной культуры. Оно предполагает некоторую легитимность, соблюдение определенных правил, которые в той или иной степени признаются обеими сторонами отношения и третьими лицами. Даже расходясь в оценке справедливости и правомерности конкретного наказания, за что и насколько адекватно оно применяется, люди в принципе признают правомерность таких действий и ролей. Там, где этого нет, налицо не наказание, а принуждение.
В основе легитимации лежит принцип иерархии, исторически конкретная вертикаль власти: высший, обладающий властью, имеет право наказывать низшего, зависимого. Начальник может наказывать подчиненного, победитель – побежденного, родитель – ребенка, учитель – ученика. Обратное же невозможно, это – бунт, нарушение не просто одного из правил, но подрыв всей властной вертикали. Именно поэтому оно так соблазнительно и всегда присутствует в воображении наказуемого. Социальные иерархии выстраиваются по-разному. В мальчишеских группах на первый план выступает физическая сила, в патриархальной семье – старшинство, порядок рождения (каждый старший может приказывать каждому младшему и наказывать его) и/или гендер (мальчик, как правило, влиятельнее девочки) и т. п. При этом границы власти и способы наказания тонко нюансируются.
В отличие от насилия, которое может быть произвольным, – это описывается социологическим термином «аномия» (отсутствие норм) или уголовной метафорой «беспредел», – наказание нормативно и тяготеет к системности и кодификации (это особенно наглядно в юриспруденции). Однако философия, социология и психология описывают эту нормативность по-разному и в разных терминах. В одних случаях на первый план выходят подразумеваемые интересы социума, общества как целого, в других – интересы отдельной социальной группы или общности (семьи, школы, учреждения), в третьих – социально-психологические закономерности диадического (парного) и группового взаимодействия индивидов.
Наказание является сознательным действием, наказующий субъект всегда преследует какую-то цель. Диапазон этих целей очень широк. Это может быть:
а) возмездие за причиненный материальный или моральный ущерб;
б) устрашение, чтобы наказуемый прекратил запретные действия и не повторял их в дальнейшем;
в) долгосрочное изменение ценностных ориентаций и мотивации наказуемого, побуждение его не только воздерживаться от отрицательных (осуждаемых) поступков, но и совершать поступки, которые его начальники или воспитатели считают правильными, желательными (просоциальное поведение).
Очень важный вопрос теории наказания – какое влияние оно оказывает не только на конкретного наказуемого, но и на других людей, которые находятся или могут оказаться в сходной жизненной ситуации (наказание как назидательный пример).
Философия, социология или психология наказания не являются самодовлеющими. Любая теория и практика наказаний прямо или косвенно опирается на принятую или имплицитную (молчаливо подразумеваемую) в данном социуме (культуре) теорию личности, включающую теорию мотивации, предполагаемую степень самостоятельности и индивидуальности, соотношение наказаний (отрицательное подкрепление) и поощрений (положительное подкрепление) и многое другое.
Поэтому любая, как житейская, так и научная, оценка принятой в обществе системы наказаний и конкретных случаев их применения является множественной и проводится с разных, зачастую несовпадающих, точек зрения:
а) с точки зрения принятой в данном обществе системы философско-нравственных ценностей, представлений о том, что можно и чего нельзя делать с человеком;
б) с точки зрения законности, соответствия наказания действующей системе права;
в) с точки зрения житейских норм справедливости, включая представления о соразмерности проступков и наказаний;
г) с точки зрения их эффективности – достигают ли наказания поставленных целей.
Ответ на последний вопрос, который для практической и социальной педагогики особенно важен, как правило, неоднозначен. Во-первых, эффект наказания может быть неодинаковым в краткосрочной и в долгосрочной перспективе. Во-вторых, наказания, как и все прочие социальные институты, имеют не только явные, но и скрытые, латентные, функции. Строгие наказания за несанкционированные уличные шествия официально направлены на поддержание общественного порядка, но одновременно служат средством борьбы с политической оппозицией и подавления нежелательных для власти социальных инициатив. Отсюда и неоднозначность их результатов. С одной стороны, эти меры укрепляют власть, а с другой – подрывают ее авторитет и придают любой неофициальной инициативе потенциально деструктивный характер. Слабая, лишенная общественной поддержки власть устрожает наказания, усиливая тем самым сопротивление и способствуя политическому радикализму. Иными словами, авторитарная власть сама рубит сук, на котором сидит. В том же ключе можно рассматривать и более близкие к нашей теме проблемы школьной дисциплины.
Как выглядит в свете вышесказанного понятие телесных (или физических) наказаний?
Сколько-нибудь строго научно разграничить физическое, телесное воздействие на человека и психическое, обращенное к его сознанию, ни философски, ни психологически невозможно. Физическое наказание – это наказание путем причинения боли, но переживание боли неразрывно связано с общим психическим состоянием индивида, а душевные страдания зачастую бывают мучительнее телесной боли.
Однако, если рассматривать вопрос не в психофизиологическом, а в историко-антропологическом контексте, это разграничение отнюдь не бессмысленно. Проблематизация телесных наказаний, появление сомнений в их правомерности и требование их ограничения или запрета – важный показатель уровня развития и свободы личности. И начинается этот процесс не с детей, а с взрослых. Образ ребенка – всего лишь модальность, частный случай принятого культурой нормативного канона Человека. До тех пор, пока считается допустимым физически наказывать, бить взрослых, разговор о том, что не следует бить детей, как правило, даже не возникает. В этом смысле историческая эволюция теории и практики телесных наказаний чрезвычайно поучительна.
Эмпирическая история наказаний вообще и телесных наказаний в особенности часто сосредоточивает внимание на поведенческих и инструментальных моментах, красочно описывая, чем и как людей били, пороли, пытали и т. д. Эти картины, вызывающие у читателей и зрителей не только эмоциональное, но и сексуальное возбуждение (чтобы испытывать его, совсем не обязательно быть садистом или мазохистом), неизменно пользуются коммерческим успехом. Но самыми сложными, проблематичными и исторически изменчивыми представляются не материальные, а культурно-символические аспекты наказания.
Предыстория
Зрение у меня начало портиться еще в школе и мне выписали очки.
Но в очках мне было очень некомфортно, поэтому я надевала их редко, например, когда смотрела телевизор.
В 10 классе я начала носить контактные линзы. Я все отлично в них видела и, что очень важно, никакого дискомфорта линзы мне не доставляли.
Я настолько к ним привыкла, что уже не представляла своей жизни без линз. Так, я носила контактные линзы на протяжении почти 10 лет.
Но все же, несмотря на то, что я привыкла к линзам, мне очень хотелось сделать лазерную коррекцию. Ведь линзы и растворы для них обходились совсем недешево.
Я даже специально посчитала, сколько я потратила денег за все время ношения линз. Получилось порядка 70 тыс. руб. И это притом, что линзы и растворы я покупала далеко не самые дорогие.
И вот, в 2013 году я, наконец, решилась на коррекцию!
Перед этим я довольно долго мониторила отзывы и цены на коррекцию в разных клиниках моего города (Нижний Новгород) и остановилась на офтальмологической клинике «Прозрение».
Определяющим фактором при выборе клиники стала стоимость операции. В «Прозрении» в то время как раз была хорошая акция на коррекцию.
Сначала я прошла диагностику, по результатам которой мне сказали, что коррекцию делать можно. Правда, диагностика показала небольшие проблемы с сетчаткой левого глаза.
Через 2 недели после укрепления сетчатки я была записана на саму коррекцию.
Зрение до коррекции у меня было такое: -7 правый глаз и -8 левый.
Это миопия высокой степени.
Я выбрала коррекцию методом Ласик, т.к. она выходила намного дешевле по стоимости чем Суперласик. Врач прогнозировала улучшение зрения после коррекции методом Ласик до 0,8.
Этот результат меня вполне устраивал.
А вот неприятной новостью для меня стало то, что в течении 10 дней до коррекции нельзя носить контактные линзы, т.к. они изменяют форму роговицы.
Поэтому пришлось специально на 10 дней купить очки, которых у меня в то время не было совсем, т.к. я носила одни линзы.
Мои ощущения во время операции
Был дискомфорт в самом начале, когда в глаза вставляли специальные распорки, для того, чтобы я случайно не могла закрыть глаза. Боли во время операции я не чувствовала.
Помню неприятный запах жженых волос (работа лазера).
От меня требовалось только смотреть на красную точку и это было совсем не трудно и даже интересно) Я так увлеклась разглядыванием этой красной точки, что очень удивилась, когда врач сказала: «Ну вот и все».
По времени вся операция на оба глаза заняла около 10 минут.
Ощущения после операции
После коррекции меня вывели в комнату, где был приглушен свет, и я надела темные очки. Надо сказать, что в первые же минуты я видела уже лучше, чем до коррекции, но все было в каком-то тумане.
Далее, около часа я просто сидела, потом прошла к врачу на первое обследование после коррекции. Также, врач выдала мне капли для глаз, написала, как их нужно применять и дала обезболивающие таблетки на случай появления сильного дискомфорта в глазах.
Я положила все в сумочку и пошла в раздевалку за верхней одеждой.
Мой муж, как назло, попал в пробку и мне пришлось ждать еще пол часа.
И вот тут у меня начался тот самый дискомфорт, о котором предупреждала врач. Я очень пожалела, что не выпила сразу обезболивающее.
Было такое чувство, как будто в глаза насыпали песок и от этого, ручьем потекли слезы, да такие, что из-за них я не могла ничего видеть!
У меня была целая пачка бумажных платочков и я все их истратила буквально за 15 минут.
Кстати, после операции категорически нельзя трогать глаза руками и, тем более, их тереть, поэтому я просто вытирала платочками слезы со щек.
Наконец, приехал мой муж и мы отправились домой.
Помню, это был морозный и очень солнечный день, а мне, даже в темных очках, любой свет доставлял такой сильный дискомфорт, что хотелось забиться в самый темный угол. Всю дорогу до дома я ехала, закрывая лицо руками — так сильно мои глаза раздражались от солнечного света даже в темных очках.
Дома я, наконец, выпила обезболивающее и, по совету врача, легла спать.
Спать в солнечных очках было не очень комфортно, но снимать их не рекомендовалось, т.к. во сне можно нечаянно задеть глаза.
Поспала я примерно 2 часа и, когда проснулась, заметила, что дискомфорт в глазах уже прошел и я уже УРА-УРА-УРА все вижу!
Вечером я уже смотрела телевизор. Врач так и сказала, телевизор, если не очень близко, смотреть можно, а также нужно как можно больше смотреть вдаль, например, из окна.
Однако, я заметила, что на компьютере и в телефоне, по-прежнему, все расплывается. Врач об этом также предупреждала.
Мое зрение после коррекции
На следующий день на приеме у врача мое зрение было 0,6 оба глаза, и я уже все хорошо видела, как вблизи, так и в даль.
Через месяц зрение было: правый глаз 0,8 и левый 0,9.
Через 3 месяца после коррекции на обоих глазах у меня была единица (а прогноз был 0,8!)
Но сама я до сих пор отмечаю тот факт, что левый глаз, на который я, кстати, перед коррекцией делала укрепление сетчатки, видит четче, чем правый.
Спустя 5 лет с момента коррекции
По-прежнему, мое зрение — единица оба глаза.
После коррекции я родила двух дочек (в 2014 г. и в 2016 г.), оба раза были естественные роды без всяких осложнений. Ни во время беременностей, ни после родов, на зрение я не жаловалась и не жалуюсь)
И жалею только о том, что не сделала ее раньше.
Это такое счастье отлично все видеть, утром, днем и ночью! И не заморачиваться линзами и растворами!
Да, конечно, я читала и негативные отзывы о коррекции, но их совсем немного, особенно на фоне большого количества положительных.
Считаю, что от плохого результата, к сожалению, никто не застрахован.
Но, кто не рискует, тот, как говорится, не пьет шампанское)
Доброго времени суток наши читатели блога 33Devici.Ru. в этой статье мы поговорим о такой модной в наше время процедуре как лазерная коррекция зрения. Далеко не все в наше время имеют орлиное зрение, каждый сам решает как ему бороться с этой проблемой. Лично я перепробовала множество методов, начиная от психологических книг – тренингов – «Как избавится от очков», до современных и удобных линз. На тот момент у меня была близорукость, а зрение составляло – 2,5 на оба глаза. Но по настоящему мне помогла решить проблему только операция лазерной коррекции зрения стоимость которой нынче не так уж и велика (около 30 000 рублей).
В настоящее время современная медицина широко шагнула вперёд, и теперь за данную процедуру не нужно отдавать сумасшедшие деньги. Единственное с чем Вам нужно определиться это клиника лазерной коррекции зрения, которых сейчас стало огромное множество и Ваше желание взглянуть на мир новыми глазами.
Около года я решалась на эту операцию, перечитала множество отзывов, переслушала уйму рекомендаций от друзей, которые через это прошли и наконец решилась, и вот как это было…
Клиники лазерной коррекции
Клиники лазерной коррекции
Первая проблема, с которой я столкнулась – это выбор клиники лазерной коррекции зрения, которых в нашем городе открылось очень много. Здесь я ставила перед собой 2 условия: это цена и качество оказываемых услуг. Если с ценой было всё более менее понятно, так как на сайтах клиник всегда указаны расценки(средняя цена на лазерную коррекцию зрения колеблется от 27 000 до 40 000 рублей на оба глаза), то с качеством, пришлось опираться на мнение людей которые уже сделали операцию.
Хорошую репутацию в глазах моих знакомых получили клиники Оксимер и Прозрение, что не скажешь о так часто рекламируемой клиники Визус единица.
Я остановилась на клинике Оксимер, так как услуги там стоили немного дешевле, а качество на том же уровне. Когда деньги были собраны, и я твёрдо решила что навсегда избавлюсь от очков, я позвонила в клинику и записалась на консультацию.
Консультацию мне назначили через 3 дня после моего звонка. И с этого начался мой путь к прозрению.
Как проходит процедура лазерной коррекции зрения
Процедура лазерной коррекции зрения
Придя в клинику, в регистратуре меня направили на общее обследование глаз, которое стоило 700 рублей. Но в некоторых центрах оно включено в стоимость. Особенно приятно, то старые плакаты с маленькими буквами ушли в прошлое. Сейчас всё делают компьютеры. После 30 минутного обследования у меня не выявили никаких отклонений не позволяющих делать операцию по лазерной коррекции зрения. Предупреждаю сразу, что имеются ограничения по данной процедуре:
Имеющиеся травмы глаза
При повышенном давлении.
В любом случае перед операцией проверку произведёт опытный специалист.
После осмотра, меня записали на операцию через 2 дня. Эти 2 дня волнения меня не покидали, и вот я приехала в клинику. Придя в клинику, я подписала договор об оказании медицинских услуг и заплатила в кассу 29 000 рублей. (Один глаз – 14 500). Меня проводили в операционную где уже сидело 2 человека, на аналогичную операцию. Особенно удивительно для меня было увидеть бабушку 70 лет, которая очень волновалась. Как позже выяснилось ей удаляли катаракту глаза.
Процедура коррекции
За 30 минут до операции мне закапали в глаза капли для расширения зрачка, тогда появился первый дискомфорт, так как в глазах постепенно всё стало расплываться. Расслабиться помогала приятная музыка и мягкие кожаные кресла в зале ожидания. Первой на операцию отправили ту самую бабушку. Через 10 минут она вышла из операционной с хорошим настроением, что отогнало мои волнения. Вот дошла очередь до меня. На меня одели шапочку для волос и положили на операционный стол. Хирург успокаивал меня, что всё проёдёт быстро и безболезненно. Мне ещё раз закапали глаза, но на этот раз обезболивающими каплями и пожалуй самая противная процедура – поставили фиксаторы на оба глаза, это такие стальные рамки, которые одевают на глазное яблоко, после чего глаз уже не сможет повернуться ни в одну сторону.
Затем к глазу подводится специальный прибор, по которой проходит лазер. Всё что вы увидите, это маленькая красная точка в вдалеке. У вот врач предупредил, что сейчас будет работать лазер. Пара вспышек и прибор переводят на второй глаз. Вся операция заняла не более 5 минут. Я вышла из операционной, в соседнем кабинете мне ещё раз проверили состояние глаза и сказали что операция прошла хорошо. Первое ощущение после коррекции это слишком большая чувствительность глаза на свет. Поэтому не рекомендуется после операции сразу садиться за руль и лучше запастись солнечными очками. Врач сказал что через 2 дня глаза полностью восстановятся. Мне выдали специальные капли и сказали что после лазерной коррекции нельзя посещать сауны и бани в течении 2-х месяцев. На мой вопрос об алкоголе и физических нагрузках мне ответили, что ограничений нет. Хотя по рассказам моих знакомых, им так же не рекомендовали поднимать тяжести.
Через 2 недели я явилась на проверку и мне сказали, что зрение полностью восстановлено.
Очки на память я оставила на дальней полке…))
Отзывы о лазерной коррекции
Отзывы о лазерной коррекции
Многие постоянно задаются вопросом – делать ли лазерную коррекцию зрения?
Для себя я давно ответила на этот вопрос, и теперь мне не приходится в кинотеатре на 3Dфильмах одевать 3Dочки поверх оптических. Единственный раз, когда я пожалела об операции это был вечер дня после операции. Когда обезболивающие капли перестали действовать, любой свет казался невыносимо ярким, а в глазу было постоянное ощущение инородного объекта. Но на следующее утро я уже видела мир в новом свете. Светочувствительность нормализовалась, все предметы стали чёткими и даже каждый листик на деревьях заимел свое очертание.
Так что не бойтесь делать новые шаги на встречу к новой жизни, это не так страшно как кажется. Доверьтесь опытным специалистам и Вы не пожалеете. Всем удачи!
Хочу делать лазерную коррекцию зрения, но боязно. Напишите, кто делал опасно ли?
Зробив тиждень тому корекцію короткозорості в Британському центрі (-3 було). Ніколи ніякі лінзи и тим більше окуляри не зрівняться з корекцією! Всім раджу зробити і назавжди забути про цю проблему!
Делал в Эксимере в Одессе в конце мая этого года.Попал еще под какую-то акцию (-10%).У них там новая клиника и модерновое оборудование, которое в Украине большая редкость.Носил очки -3 и -3.25.На левый глаз небольшой астегматизм.Сдал анализы и прошел осмотр.Выбрал себе ФЕМТО ЛАСИК.Дорого, но наиболее безопасно.Медики в Экси все довольно внимательны, но не любители распространяться особо, а собирал долго инфу отовсюда про лаз.коррекцию.В общем решился.К операции долго готовили, но сама операция была короткой (не более 10 мин.)Не сказал бы что было больно, скорее неприятно, когда работает лазырь.Очень сильный свет, глаза слезятся, а тебе на глаз давит какая-то хрень (кажется векодержатель и вакуумная насадка какая-то) и врач постоянно коментирует все манипуляции.Операция закончилась и медсестра (очень отзывчивый и внимательный человек) аккуратно вывела в коридор, посадила на диван, сделала чаю (на выбор) и предложила печенюшки.Пока сидел и ловил отходняк, постепенно начал рассмативать всё окружающее уже иным взглядом.В глазах как песка насыпали.На яркие предметы смотреть невозможно.Видно всё четко, но как через целофан.Через полчаса немного оклемался и уже сам спустился вниз к врачу.Та осмотрела и заявила, что всё нормально.Я вызвал машину и поехал домой.Порекомендовали моргать как можно чаще.Уже через 3-4 часа светобоязнь значительно уменшилась, как и резь в глазах.Глаза были красные как у быка на тряпку.Весь вечер проходил в солнечных очках при тусклом свете в доме.Телик и комп вообще не включал.Капал капли прим.Каждые полчаса (дали в Экси).Утром встал и совершенно спокойно уже мог обходиться без солнечных очков в доме.После обеда на своей машине за рулем спокойно поехал на прием к врачу.Врачи осмотрели и сообщили, что левый глаз 1.2, а правый 1.Обещали же лев.1, а прав. 0.9.Сказали, что лопнувшие сосуды пройдут через 2-3 недели, хотя реально прошел левый глаз через 3 недели, а правый не менее месяца.
В общем, 100% зрение как бы и не плохо, но есть недостатки.
1.Прошло 2 мес, а у меня все равно переодически (сначала было чаще) то в одном, то в другом глазу возникает ощущение попадание в глаз соринки.
2.Иногда "пролетают" вертолеты (в основном желтого цвета).Уже реже и врач сказала, что со временем пройдет совсем.
2.Вокруг светящихся некоторых обьектов ореолы (не всех).Не мешает никак, но непривычно до сих пор.
3.Самое главное.Вблизи стал заметно хуже видить.Хотя врачи и предупредили заранее, что так и будет.Раньше на кончике своего носа мог посчитать свободно виснушки летом, а сейчас ближе 20 см фигово вижу.
4.Редко, но бывают небольшие двоения (говорят, что полностью последствия операции пройдут через год).В первое время плохо происходила фокусировка глаз при переходе вблизко-далеко и наоборот (сейчас как бы стабилизировалось).
5.Небольшая светобоязнь.При ярком дневном свете трудно без солнцезащитных очков.
6.Раньше не было, но после операции появились небольшие закисания глаз, как при коньюктивите, хотя я НЕДЕЛЮ не умывался (протерал только лицо влажной софеткой - боялся инфекции) и соблюдал все рекомендации врача.С этим предстоит еще разобратся.
7.Запретили 7 дней поднимать вес более 10-15 кг..А мне по работе приходится иной раз поднимать по 25-30 кг. за раз и по тонне в день, а то и более.Сейчас уже можно.
Я не могу кому-то что-то рекомендовать.Выбор за вами.Пока плюсов вижу больше, чем минусов.Но советую не боятся и решить для себя: оно вам надо?Лично мне очень многие сказали, что зря сделал, так как у меня были класные очки и придавали мне шарма и шли.Сейчас несколько изменился и с точки зрения симпатичности стал даже хуже, чем был.Но кому перестал нравиться - их проблемы.
Рады были морально помочь.
Действительно реабилитация после операции у каждого индивидуальна.
"Ношу линзы 23 года без перерывов и выходных (единственное на ночь снимаю). Все ОК." - не стоит никогда зарекаться. Я линзы носила 25 лет (на ночь снимала, иногда в выходные пользовалась очками), пока в один из моментов глаза не начали постоянно воспаляться, даже от новых линз! а у меня -9, и очки не корректируют такое зрение, в лучшем случае до -6. В очках по городу ходишь чуть ли не наощупь.
Вот только отходила от операции я не так легко. Попробовала лечь спать дома, когда вернулась, но слёзы до того текли ручьём, что не могла заснуть и резь в глазах присутствовала. Первые 2 дня даже телек без солнцезащитных очков не могла смотреть. И покраснение на одном глазу долго сходило. Наверное, это индивидуально. и всё равно я давольна результатами. Было -6,5, стало -пол диоптрии - практически идеально для меня. Если кому нужно, советую врача Татьяну Владимировну Манойло.
На счёт опасно или нет, в клинике, где вы решите делать, степень опасности определят после обследования. Если чем-то грозит, по идее они делать не станут. Для них это тоже репутационные риски, которых они не хотят.
Лазерная коррекция зрения. ОТЗЫВЫ
Встретят одного и вопят потом Все врачи в очках!
25. jsp | 28.03.2013, 02:26:15
клиника Оптимед г.Киев
Люди, если хотите хоть что-то еще увидеть своими глазами. не обращайтесь в эту шарашкину контору. Я уверенна что я не единственный пострадавший человек этих псевдоврачей. Оставляя этот озыв всего лишь хочу предостеречь других людей.
У меня была миопия слабой степени (-1,75 и -2), в Оптимеде мне назначили лазерную коррекцию методом LASEK. Я оплатила почти 7000 грн по скидке.
Врач Демин пообещал 90-100% зрение и реабилитацию до 3 недель После оп больше недели мучилась от жутчайшей боли и глаза могла открыть только в абсолютно темной комнате, а катастрофически упало и вот уже третий месяц живу в потемках, зрение намного ниже дооперационных показателей
При каждом осмотре мне все обещали. ну вот скоро вы прозреете? В др клинике мне сказали. вашу сожженную роговицу, скорей всего придется еще лазером шлифовать, но мы не даем уже гарантии что сможем вернуть зрение╩
Директор клиники Оптимед Храплюк С.М. (к слову этот человек не имеет медицинского образования и даже малейшего понятия о офтальмологии а пациентов называет?клиенты моего бизнеса? по его словам. ну это же тоже результат, мы же работали, зарплату работникам начислили? человек для них всего лишь кошелек и наверное даже полную слепоту они считали бы тоже результатом)
отказался возмещать по страховке (которой у них не оказалось) стоимость операции, сказав?скорей всего к вам зрение когда-нибудь вернется, а возвращать деньги за операцию мы не будем, суд в нашей стране вы не выиграете, а клиенты у нас будут? меня выставили вроде бы я вымогательница, при том что никаких грубостей от меня не услышали и корыстных целей я не преследую
Единственное чего хочу чуда! я хочу как раньше читать ребенку книжки и видеть на небе луну а не размытых два пятна? Хочу предупредить других людей не повторять мою ошибку не обращаться к этим горе-врачам, не вестись на акции и скидки, лучше подкопить денег и обратиться к профессионалам, которые к тому же несут ответственность за свою работу.
Лазерная коррекция зрения отзывы. Мой опыт
Для меня эта операция стала настоящим чудом: в тот день я зашла в городскую офтальмологическую больницу в очках, а через несколько часов вышла оттуда без них и практически начала новую жизнь.
Как я решилась на лазерную коррекцию методом ЛАСИК
К моменту операции зрение у меня было минус семь. То есть на таблице для проверки зрения я без очков вообще не видела ни одной строчки. Естественно, я постоянно пользовалась очками или линзами, так как без них даже просто выйти на улицу было бы опасно.
Предпочтение я отдавала линзам. Начала их носить в 16 лет, но через 8 лет ношения у меня начала проявляться их непереносимость, организм стал их отторгать. Какие бы линзы и растворы для них я ни пробовала, какие бы увлажняющие капли ни закапывала, глаза были постоянно красными и ужасно болели. Я просто устала отвечать на вопросы окружающих: «Почему у тебя глаза такие красные?»
В интернете я прочитала, что такое часто случается через несколько лет пользования линзами, и узнала, что я не одинока. Но это меня не утешило. Ходить исключительно в очках я тоже не хотела. Ни спортом заняться, ни в бассейне поплавать… А одни только моменты, когда с минус 30 мороза заходишь в запотевших очках в теплое помещение, чего стоят!
И я решила больше не откладывать операцию. Тем более, всё больше и больше окружающих меня людей решались на лазерную коррекцию. Особенно быстро меня подтолкнул к решению пример одной знакомой, которая в 40 лет сделала операцию и избавилась от близорукости, а уже через 2-3 года ей снова пришлось надеть очки – на этот раз из-за неизбежной возрастной дальнозоркости.
Мне было 24 года, и я не хотела повторить её опыт. Уж очень заманчивым казалось насладиться хорошим зрением как можно дольше, именно в молодые годы.
Что касается финансовой стороны дела, то могу точно сказать, что операция уже полностью себя окупила. При моих минус семи диоптриях (это высокая степень близорукости) вся процедура обошлась мне в 22 тысячи рублей. Кстати, зависит стоимость именно от степени близорукости: чем лучше зрение, тем дешевле.
Ну а сколько сейчас стоят очки, линзы и средства по уходу за ними, рассказывать не нужно. Поэтому арифметика тут несложная.
Подготовка к лазерной коррекции
Одно из самых важных условий для успешного проведения операции: близорукость не должна прогрессировать, иначе результат будет нестойкий. У меня, например, к моменту операции зрение было стабильным уже в течение 2-3 лет. И я решила записаться на предварительную консультацию в лазерный центр.
Там мне провели полное и очень детальное обследование глаз. Измерили в том числе и глазное давление, и толщину роговицы (ведь именно её слой будет испарять лазер). Всё обследование у меня заняло несколько часов.
Далее я направилась на беседу со врачом, который впоследствии и выполнял мою операцию. Просмотрев все результаты обследований, доктор сказал, что метод ЛАСИК мне показан («Ура!») и назначил число, когда нужно на неё явиться, прихватив с собой темные очки. Так как некоторое время будет ощущаться светобоязнь.
Кстати, доктор сказал мне, что по отношению к этой процедуре вообще не любит применять слово «операция». Оно пугает людей и звучит слишком угрожающе, а в лазерной коррекции ничего такого страшного нет. Но пусть доктор меня простит:) Я все-таки по привычке называю ЛАСИК именно «операцией».
Также он подробно объяснил мне, как будет проходить коррекция. Вкратце это звучало так: специальным прибором (микрокератомом) мне снимут лоскуток с верхнего слоя роговицы, затем лазер испарит ткань на заданное количество микрон (оно будет заранее рассчитано компьютером индивидуально для обоих моих глаз), и лоскуток будет «приклеен» обратно. Таким образом, кривизна роговицы изменится, и будет улучшена острота зрения.
Я с нетерпением ждала дня операции, но неожиданно меня постигло огорчение. Несмотря на то, что на дворе был июнь, я умудрилась простудиться за несколько дней до этого важного события. Я ужасно расстроилась и пыталась срочно привести в порядок свое здоровье. Но всё было бесполезно: насморк, кашель и даже слегка повышенная температура никуда не исчезали.
Тогда я решила позвонить доктору, чтобы отменить операцию, и он похвалил меня за сознательность. Ведь инфекция, которая на тот момент присутствовала у меня в организме, могла плохо повлиять на результат и замедлить заживление глаз. Поэтому ЛАСИК мне пришлось перенести на целых 3 недели.
Я уже стала сомневаться: «А вдруг это знак, что мне не стоит делать операцию?» Но потом все же решила настроиться и повторяла про себя, что все что ни делается – к лучшему.
День операции
Должна признаться, что я сильно нервничала по пути в больницу. Но оказавшись у кабинета в назначенное время, я постаралась представить, что все уже позади, и стала успокаиваться.
И совсем уже спокойно и расслабленно я почувствовала себя, ожидая своей очереди в холле оперблока. А причина простая: помимо меня, операции ожидали еще человек 15. Кто-то беседовал, кто-то дремал в кресле, а медсестра, появлявшаяся каждые минут 10 на пороге, называла фамилию следующего.
Я решила: «Столько людей решаются на операцию, и стольким пациентам умелые руки опытного доктора и передовые медицинские технологии дарят отличное зрение. Так почему же я боюсь?» И так, незаметно, пролетело время, и подошла моя очередь.
Из всей операции самым страшным мне показался момент, когда нужно было зафиксировать взгляд на светящейся точке. В этот момент как раз снимается лоскуток с роговицы, и зрение теряет вообще всякую четкость, все «плывет» как будто в тумане. К счастью, это длится лишь пару минут.
Но когда лоскуток был «приклеен» обратно, я сразу же заметила разницу. Мне нужно было из операционной перейти в другую комнату и отдыхать там минут 15. Я лежала на кушетке и чуть не плакала от счастья, ловя проблески моего нового, хорошего зрения.
Через час после операции доктор снова меня осмотрел и отпустил домой. Мне выдали запас капель для глаз, больничный на неделю, и я должна была на некоторое время смириться со слезотечением и светобоязнью, стараться не напрягать глаза без надобности и выполнять все врачебные рекомендации.
В этот день мне нельзя было читать или смотреть телевизор, поэтому вечером, надев огромные темные очки, я отправилась… на прогулку. Мне хотелось везде и на всем «тестировать» свои глаза. Мир словно заиграл новыми красками и деталями, которые я раньше не замечала.
Послеоперационный период
На следующий день я проснулась с сильно отекшими веками, но к вечеру отек спал. Слезотечение тоже прекратилось (если не считать периодических слез радости), а глаза, вопреки моим опасениям, даже не были покрасневшими.
Четкость зрения нарастала с каждым днем, а соблюдение послеоперационых рекомендаций не доставляло особых хлопот. Кстати, вот некоторые из этих рекомендаций (и как вы можете заметить, ничего сложного в них нет):
Стараться не находиться на ярком солнце и на улицу выходить в солнцезащитных очках, чтобы не травмировать еще не зажившую роговицу.
В течение месяца не пользоваться косметикой для глаз.
По специальной схеме в течение месяца закапывать в глаза капли.
Ни в коем случае не тереть глаза, и даже если они слезятся, вытирать слезу со щеки, а не с века.
Не купаться в бассейне и открытых водоемах в течение двух месяцев и не загорать в течение полугода.
Окончательно зрение вдаль и вблизи устанавливается через 2-3 месяца после операции. То есть только тогда можно делать выводы о её успешности.
Результат спустя 4,5 года
Довольна ли я результатом операции? Да, очень! Один глаз видит идеально, на другом осталась небольшая близорукость (по сравнению с бывшими минус семью еле заметная). Доктор меня сразу предупредил, что результат будет настолько хорошим, насколько позволит состояние моих глаз.
Зрение «как у орла» мне и не нужно. Зато я забыла про ненавистные «костыли» для глаз (то есть очки с диоптриями) и про вечно натирающие линзы. За время, прошедшее после операции, я успешно преодолела беременность и естественные роды, прочитала много книг, провела много часов перед монитором компьютера. И все эти испытания глаза выдерживают без проблем.
Также, помимо близорукости, операция избавила меня от астигматизма на левом глазу (при котором предметы и текст часто двоились и троились перед глазами). И еще я заметила, что прошли постоянно преследовавшие меня раньше головные боли. Может быть это совпадение, но я связываю их с плохим зрением и постоянным напряжением глаз.
Поэтому в целом впечатления от операции у меня только положительные. Я получила даже больше, чем ожидала. Агитировать или уговаривать на такую операцию никого не хочу: решение должно прийти само. Но если вы, как и я, решились на неё, то бояться не стоит. Результат вас очень порадует и изменит вашу жизнь к лучшему!
кто делала лазерную коррекцию зрения. хотелось бы услышать отзывы.
Санька Лункин Мудрец (14423) 3 года назад
Лазерная коррекция близорукости (ощущения пациента)
Несколько дней назад я наткнулся на интересную статью. Автор Умного блога (ссылка ниже) описывает, как он с помощью лазерной коррекции вылечился от близорукости (миопии) в минус 6 диоптрий (это на границе между средней и тяжелой степенью). Публикую здесь в некотором сокращении, с пояснениями и рисунками (я не офтальмолог, но общие принципы понимаю). Дело происходило на Украине в 2007 году, общая стоимость лечения составила около 1700 $ . А вы бы решились на такую операцию, даже бесплатную?
Поиск лечения
Сколько себя помню, всегда носил очки. В школе, в институте, на работе. Иногда очки надоедали, переходил на контактные линзы. Когда от линз начинали болеть глаза, возвращался к очкам. Продолжалось это мучение больше 20 лет… И в прошлом году я сказал себе «хватит!». Сколько можно терпеть?
Начал искать в Интернете информацию о методах лечения близорукости (у меня было около &minus6, в табличке у окулиста знал наизусть несколько первых строк, но не видел ни одной - только расплывчатые пятна). Пробовал разные методики, внушение, упражнения. Но или у меня терпения не хватало для этого, или может я не до конца верил в возможность такого исцеления, но ничего у меня не получалось. Максимум, чего добивался - около полдиоптрии улучшения. когда полгода ходил без очков. Но зато какие неудобства пришлось испытать. Постоянно щуриться, гладя на номера общественного транспорта, сидеть носом в монитор и много других «прелестей».
Решение принято
После всех таких попыток решил произвести лазерную коррекцию. Раньше в Интернете много про нее читал, процесс в принципе представлял, страха не было, несмотря на то, что знакомые отговаривали, приводя разные «реальные доказательства» и статьи о том, что зрение можно вообще потерять после такой операции, что гарантии никто не дает и вообще это опасно.
При близорукости лучи собираются в фокус перед сетчаткой. при дальнозоркости - за ней, в норме - на сетчатке. Чтобы понять принцип операции по лазерной коррекции близорукости, нужно вспомнить строение глаза. Световой луч сперва проходит через роговицу, которая его сильно преломляет. Поэтому удаление средней части роговицы (по толщине) снизит преломляющую силу глаза и позволит лучам фокусироваться на сетчатке, а не перед ней. Недостатки: роговица истончается, поэтому при травмах глаза и физическом перенапряжении она может разорваться скорее, чем неоперированная. Не знаю, были ли подобные случаи на практике или нет, но в теории такое возможно.
Ход лучей (light)
Описание лазерной коррекции близорукости
1) создается тонкий защитный роговичный лоскут в виде крышечки
2) 60 сек и менее используется холодный свет эксимерного лазера
3) близорукость исправлена: центральную часть роговицу сделали тоньше,
поэтому лучи теперь фокусируются на сетчатке, как положено.
Этапы лазерной коррекции близорукости
(слева направо и сверху вниз).
Выбор в Украине невелик, существует всего 3 фирмы, занимающихся лазерной коррекцией. По масштабам они приблизительно одинаковы, количество филиалов тоже приблизительно одинаково. Обследование платное, порядка 60$.
(. пропущено: неудачная попытка заказа.)
Через час мне перезвонили и приятный женский голос поинтересовался, на какое время мне будет удобно записаться на прием, на что я предварительно жалуюсь и так далее. Так как живу я не в Киеве, а в 240 км от него. записался на субботу - выходной день. Было интересно и немного страшно, потому что обследование должно было длиться несколько часов, я даже не мог представить, что можно в глазах несколько часов изучать
Обследование
В субботу я приехал на обследование. Прежде всего отметился, что я есть, надо было немного подождать. Мне пока завели карточку. занесли паспортные данные и другую информацию. Через 10 минут меня вызвали в кабинет. Сразу закапали в оба глаза капли. и снова отпустили в коридор. Процедура повторялась 3 раза с промежутком 10 минут. Насколько я понял, это делалось для расширения зрачков.
После этого меня начали по очереди вызывать в разные кабинеты, где проводили обследование. Измеряли все - диаметр глаза, форму глазного дна, глазное давление, температуру, и множество других параметров. Заняло это все около полутора часов.
По окончании процесса меня пригласили к доктору. Женщина средних лет объяснила, что у меня с глазами не так, оказалось, что кроме близорукости, у меня еще проблемы с сетчаткой. Было предложено несколько вариантов лечения, но основной был несомненно лазерная коррекция как самый быстрый и надежный. Я согласился. После этого был заключен договор с фирмой, что мне будут сделаны подготовительная и основная операция по коррекции зрения. Так как промежуток между вмешательствами должен быть не менее двух недель, подготовительная операция была назначена на 2 недели вперед.
Эксимерный лазер
Подготовительная операция
Прошло 2 недели. Я снова приехал в Киев, снова отметился в приемной, снова немножко подождал. Мне опять несколько раз закапали глаза, но теперь пригласили в другой кабинет. Там мне глаза обильно смазали каким-то составом, установили мою голову в хитрый агрегат, чтобы не двигалась, привязали ремешком. После этого началась процедура. Это называется подготовительная операция. она состоит в «приваривании» сетчатки к глазному дну. Для чего это делается? У большинства близоруких людей есть сопутствующая проблема – отслоение сетчатки. При основной операции глаз испытывает основательную нагрузку, и для гарантии результата сетчатку «укрепляют» .
Суть операции состоит в том, что мощным зеленым лазером на сетчатке создаются микрорубцы. которые после заживания «притягиваются» к глазному дну. Длительность операции около 15 минут. сама процедура не болезненная, но довольно неприятная. так как вам в глаз светят импульсами ярко-зеленого света, а моргнуть нельзя - этого не дает сделать специальная бленда - нечто вроде лупы часовщика, но больше.
Насколько я понял, это операция называется фотокоагуляция и выполняется при угрозе отслойки сетчатки. Близорукие люди сильнее подвержены развитию отслоения сетчатки из-за удлинения глаза и перерастянутости всех его оболочек. Отслойка приводит к слепоте и инвалидности. Поэтому с помощью лазера на сетчатке в определенных местах создают микроожоги, которые при заживании замещаются соединительной тканью и предохраняют ткани от расслоения.
Вариант приспособления, которое не позволяет глазу моргать.
Для отслойки сетчатки при близорукости характерна внезапность ее возникновения. замечают неожиданно наступившее ухудшение зрения - облако, туман перед глазами, ограничение поля зрения. часто больной близорукостью точно указывает, с какой стороны появилось это затуманивание. Нередко при близорукости (миопии) перед ухудшением зрения при отслойке сетчатки появляются вспышки в виде искр, молний, а также масса плавающих точек в виде хлопьев сажи, плавающих кружев, черной занавески и до полного затемнения поля зрения, искривление, колебание предметов с последующим резким снижением предметного зрения, иногда видение окрашенных, огненных кругов и т. п. Эти явления особенно ярко выступают при движениях глаза. Они могут наблюдаться и не только при отслойке сетчатки, но появление их при близорукости(миопии) обязывает врача произвести тщательное офтальмоскопическое исследование, чтобы своевременно установить диагноз отслойки.
Самое интересное началось после. Все вокруг полчаса было ярко-розовым. Доктор объяснила, что это из-за «перегрузки» глаз ярким светом, и скоро пройдет. Так и вышло.
Во время первой предварительной операции доктор не успел сделать все (за один раз можно «пришить» определенное количество сетчатки), поэтому через две недели процедура повторилась.
Лазерная коррекция зрения
После этого я был записан через две недели на основную операцию. С собой необходимо было иметь сменную обувь, темные очки и две справки - об отсутствии сифилиса и гепатита. Справки были успешно сделаны, темные очки найдены, обувь подготовлена. Я был готов к действиям.
Кстати, не лирическое отступление. О деньгах. оплата всех процедур предварительная, можно рассчитываться кредитной карточкой. Порядок расчета произвольный – можно внести всю сумму сразу, можно по частям. Основное правило – в день операции все должно быть оплачено. о чем делается соответствующая пометка в карточке пациента.
Через две недели я снова приехал в Киев. Теперь ожидание было немного более долгим, после чего меня вызвали в хирургическое отделение. Там уже сидели 7 человек, я был восьмым. На всех одели хирургические халаты с завязками сзади, бахилы и специальные шапочки. В глаза закапали специальные капли. Мы начали ждать. Через 5 минут закапали еще раз. И еще раз. Назначение капель мне осталось непонятным – острота зрения не изменилась, обезболивающего действия тоже не было. Скорее всего, это был антисептик. Всем желающим предлагали успокаивающее. Мне было не страшно, поэтому я отказался.
Через некоторое время по одному начали выводить пациентов. Когда подошла моя очередь, медсестра провела меня по коридору и завела в небольшое помещение. Там было 4 человека – оператор лазерной установки, его помощник и две медсестры. Сам аппарат представляет собой средних размеров шкаф, под который заезжает кушетка с пациентом. Меня положили на кушетку, одели специальную маску. оставляющую доступ только к одному глазу. Кушетка плавно заехала под аппарат. После этого закапали в глаз обезболивающее. Интересное ощущение – одна капля и глаз как резиновый. Медсестра проверила специальной палочкой с ваткой, я ничего не чувствую. Доктор начал давать указания, из-за чего я понял, что будут делать. Сначала к глазу приложили что-то типа кольца с воздухом. После откачивания из него воздуха кольцо плотно прижалось к глазу. Я в этот момент уже ничего не видел, только слышал. Раздался странный звук, вроде бормашины. Это специальный скальпель – микрокератом – снял верхний слой роговицы. но не до конца, образовав что-то типа лоскута, и отогнул его. После этого глаз адаптировался к давлению, и я увидел очень расплывчатое пятно. Доктор сказал 20 секунд смотреть на него, а в это время заработал собственно инфракрасный лазер. корректирующий форму роговицы. Это оказалось совсем безболезненно.
После коррекции лоскут был установлен на место, и в глаз закапали большое количество заживляющего раствора. который было очень приятно чувствовать – как холодок, только на глазу.
Такая же операция была проведена на втором глазу. После этого я выехал из-под аппарата, и медсестра помогла мне выйти, провела в приемную. В это время я уже видел четче, чем раньше, только все как в тумане.
Результаты
После операции мне были назначены капли в глаза, несколько раз в день на протяжении недели. На следующий день необходимо было прийти на обследование. Оно подтвердило, что зрение у меня стало равно 100% . Последующие проверки – на вторую неделю, через месяц подтвердили эту величину. Так что теперь я вижу полноценно и премного благодарен фирме за хорошую работу.
Зачем я написал эту статью? Когда я решался на операцию, мне было интересно пообщаться с кем-то, кто бы уже это сделал. Но в нашем небольшом городе на 400 000 человек я так и не нашел единомышленников. Возможно, эта статья поможет Вам решиться, или снимет некоторые вопросы, которые останавливают Вас. Не бойтесь, это не больно, а результат превзойдет все Ваши ожидания – говорю это с полной ответственностью.
Здоровья Вам и стопроцентного зрения!
Примечание автора сайта от 10 сентября 2013 года
В настоящее время получает широкое распространение новый нехирургический способ коррекции близорукости у взрослых и детей под названием ортокератология. Методика заключается в регулярном ношении пациентом в период сна специальных контактных линз (ОК-линзы, ночные контактные линзы ). Суть ортокератологии в том, что ОК-линзы сильнее давят на эпителий роговицы в центре, чем на периферии, что постепенно вызывает утончение роговицы в центре на минимальную величину в 20-30 мкм, что достаточно для значительного улучшения зрения в дневное время. Применение OK-линз показано взрослым и детям от 7 до 40 лет с близорукостью до &minus6 диоптрий и астигматизмом до &minus1,5 диоптрий. Правда, эффект ортокератологии обратим. после прекращения применения OK-линз зрение постепенно становится таким, как до коррекции.
Лазерная коррекция зрения. Кто-нибудь делал? Как ощущения во время и после операции? Какой наркоз? Довольны результатом?
юлия Мастер (2175), закрыт 3 года назад
Doberman Crystal Оракул (85826) 3 года назад
Делала в августе прошлого года. Довольна - не то слово! Зрение - 100%.
Наркоза там нет вообще, веки фиксируют зажимом и нужно следить за бликом на аппарате. В это время, хирург снимает, внешнюю оболочку, корректирует хрусталик, снова возращает на место ласкутик и лазер все закрепляет.
СвиНтус Оракул (86033) 3 года назад
у меня подруга делала, но давно. лет 13 назад))) перестало падать зрение. наркоз был общий, повязка вроде 3 суток
Ингрид Бьёрн Просветленный (34486) 3 года назад
Делала в 2003 г. Институт Федорова.
Миопия была оч. высокая - 11.5 и 12. Теперь (с момента операции) по 1.5, это оч. хорошо.
Наркоз - просто капли в глаза. После уже не больно. Неприятные моменты конечно есть, но все более чем терпимо.
После лазерного воздействия лоскутик спец. инструментом прижимают обратно, приглаживают, за время операции неск. раз увлажняют глаз.
Некоторым людям такая операция вообще не показана - это решает врач.
Похожие вопросы
Форум
Сообщений: 4
Но самое неприятное началось потом, где-то через час после операции, наркоз отошел и глаза начали дико болеть, было ощущение, словно в глазах песок и его невозможно никак достать. первую ночь я спала сидя, склонив голову на грудь..только в таком положении я могла более -менее терпеть болевые ощущения. Вот.
Цитата сообщения от Ирина
Ощущение прямо скажу не очень приятные. Конечно не больно, но в то же время понимаешь, что у тебя в глазу кто-то ковыряется. -)Когда делают надрез, звук словно работает бормашина у стоматолога, и от лазера очень сильно пахнет палеными волосами. Честно говоря, в какой-то момент я подумала, что потеряю сознание. Когда мне сделали один глаз и спросили как я себя чувствую, то я ответила, что ухожу.
Лазерная коррекция зрения - мифы и реальность
Только тот, кто провел свою жизнь в плену зависимости от очков, линз, контейнеров и прочих аксессуаров, поймет всю ценность зрения без дополнительной оптики. Появление так называемых "насечек по Федорову" частично решило эту проблему, но было чревато серьезными послеоперационными осложнениями. Лишь появление в начале 80-х эксимерного лазера позволило миллионам людей отказаться от очков и линз, не опасаясь последствий коррекции. Сегодня в 53 странах мира более 1 миллиона человек в год, избавляются от очков благодаря лазерной коррекции.
Тем не менее, украинцы все ещё бояться впускать в свою жизнь современные технологии. Может быть потому, что лазерная коррекция зрения "обросла" бесчисленным количеством мифов. Мы попросили подтвердить или опровергнуть эти "факты", человека, который в 1999 году первым в Украине провел лазерную коррекцию зрения. Это кандидат медицинских наук, член Европейского и Американского обществ рефракционных и катарактальных хирургов Георгий Яковлевич Пархоменко. Сегодня он возглавляет опытнейший коллектив врачей клиники "Новий з р".