Термин «лженаука » уходит далеко в Средние Века. Мы можем вспомнить Коперника, которого сожгли за то, что он говорил «А Земля всё-таки вертится »…". Автор этой фантастической цитаты, где перепутаны три разных человека — политик Борис Грызлов.
Галилео Галилея заставили отречься от своих взглядов, но фразы «А всё-таки она вертится! » он не говорил
На самом деле за гелиоцентризм (представление, что центром нашей планетной системы является Солнце) преследовали Галилео Галилея. Великого астронома заставили отречься от своих взглядов, но фразы «А всё-таки она вертится! » он не говорил — это поздняя легенда. Живший ранее Николай Коперник — основатель гелиоцентризма и католический священнослужитель — тоже умер своей смертью (его доктрину официально осудили лишь 73 года спустя). А вот сожгли Джордано Бруно — 17 февраля 1600 года в Риме по обвинению в ереси.
Вокруг этого имени существует множество мифов. Самый распространенный из них звучит примерно так: «Жестокая Католическая Церковь сожгла передового мыслителя, учёного, последователя идей Коперника о том, что Вселенная безконечна, а Земля вращается вокруг Солнца».
Ещё в 1892 году на русском языке появился биографический очерк Юлия Антоновского «Джордано Бруно. Его жизнь и философская деятельность». Это настоящее «житие святого» Эпохи Возрождения. Оказывается, первое чудо произошло с Бруно в младенчестве — змея вползла в его колыбельку, но мальчик криком напугал отца, и тот убил тварь. Дальше — больше. Герой с детства отличается выдающимися способностями во многих областях, бесстрашно спорит с противниками и побеждает их с помощью научных аргументов. Очень молодым человеком он получает всеевропейскую известность и в расцвете сил бесстрашно гибнет в пламени костра.
Красивая легенда о мученике науки, погибшем от рук средневековых варваров, от Церкви, которая «всегда была против знаний». Настолько красивая, что для многих реальный человек перестал существовать, а на его месте появился мифический персонаж — Николай Брунович Галилей. Он живёт отдельной жизнью, шагает из одного произведения в другое и убедительно побеждает воображаемых противников.
Для многих реальный человек перестал существовать, а на его месте появился мифический персонаж —Николай Брунович Галилей.
Памятник Джордано Бруно в Риме
Вот только к реальному лицу это не имеет отношения. Джордано Бруно был раздражительным, импульсивным и взрывным человеком, доминиканским монахом, а учёным скорее по названию, чем по сути. Его «одной, но подлинной страстью» оказалась не наука, а магия и желание создать единую мировую религию на основе древнеегипетской мифологии и средневековых гностических идей.
Вот, например, один из заговоров богине Венере, который можно найти в трудах Бруно: «Венера благая, прекрасная, красивейшая, любезная, благоволящая, милостивая, сладкая, приятная, блистающая, звёздная, Дионея, благоухающая, веселая, Афрогения, плодородная, милостивая, щедрая, благодетельная, мирная, изящная, остроумная, огненная, величайшая примирительница, любовей владычица» (Ф. Йейтс. Джордано Бруно и герметическая традиция. М.: Новое литературное обозрение, 2000 ).
Вряд ли эти слова уместны в творениях доминиканского монаха или учёного-астронома. Зато они очень напоминают заговоры, которыми пользуются до сих пор некоторые «белые» и «чёрные» маги.
Бруно никогда не считал себя учеником или последователем Коперника и астрономией занимался лишь в той мере, в которой она помогала ему найти «сильное колдунство» (воспользуемся выражением из «гоблинского перевода» «Властелина колец»). Вот как один из слушателей выступления Бруно в Оксфорде (правда, довольно пристрастный) описывает то, о чём рассказывал оратор:
«Он решил среди очень многих других вопросов изложить мнение Коперника, что земля ходит по кругу, а небеса покоятся; хотя на самом деле это его собственная голова шла кругом и его мозги не могли успокоиться» (цитата из указанного сочинения Ф. Йейтс) .
Бруно заочно похлопывал старшего товарища по плечу и говорил: да, Копернику «мы обязаны освобождением от некоторых ложных предположений общей вульгарной философии, если не сказать, от слепоты». Однако «он недалеко от них ушел, так как, зная математику больше, чем природу, не мог настолько углубиться и проникнуть в последнюю, чтобы уничтожить корни затруднений и ложных принципов». Иными словами, Коперник оперировал точными науками и не искал тайных магических знаний, поэтому был, с точки зрения Бруно, недостаточно «продвинут».
Подобные воззрения и привели философа на костер. К сожалению, полный текст приговора Бруно не сохранился. Из дошедших до нас документов и свидетельств современников следует, что коперникианские идеи, которые по-своему выражал подсудимый, также вошли в число обвинений, но не делали погоды в инквизиторском расследовании. Многие читатели пламенного Джордано не могли понять, почему среди его сочинений по искусству запоминания или устройству мира встречаются какие-то безумные схемы и упоминания античных и древнеегипетских богов. На самом деле именно эти вещи для Бруно были самыми важными, а механизмы тренировки памяти, описания бесконечности Вселенной — лишь прикрытием. Бруно, ни много ни мало, называл себя новым апостолом.
Это расследование продолжалось восемь лет. Инквизиторы пытались подробным образом разобраться в воззрениях мыслителя, тщательно изучить его труды. Все восемь лет его склоняли к покаянию. Однако философ отказался признать выдвинутые обвинения. В результате инквизиционный трибунал признал его «нераскаявшимся, упорным и непреклонным еретиком». Бруно был лишён священнического сана, отлучён от церкви и казнён (В. С. Рожицын. Джордано Бруно и инквизиция. М.: АН СССР, 1955 ).
Разумеется, заключать человека в тюрьму, а потом сжигать на костре только за то, что он высказывал определённые взгляды (пусть и ложные), для людей XXI века недопустимо. Да и в XVII веке подобные меры не добавили популярности Католической Церкви. Однако рассматривать эту трагедию как борьбу науки и религии нельзя. По сравнению с Джордано Бруно средневековые схоласты скорее напоминают современных историков, защищающих традиционную хронологию от фантазий академика Фоменко, чем тупых и ограниченных людей, которые боролись с передовой научной мыслью.
Осуждение и казнь Джордано Бруно — это не только трагедия, но и загадка: почему учение итальянского философа о бесконечности Вселенной и множественности обитаемых миров в ней показалось инквизиции столь опасным, что для его искоренения 17 февраля 1600 г. в Риме на площади Цветов был разведен костер? На этот вопрос теологи и философы, политики и историки по-разному отвечают уже не одну сотню лет, но, пожалуй, только сейчас, приступив к активным поискам каких-либо сигналов от внеземных цивилизаций, мы начинаем в полной мере осознавать, насколько глубоким был разрыв Бруно с привычными, земными представлениями и ценностями и насколько все-таки земными остались его гениальные прозрения.
В настоящей статье я попытаюсь показать, что важнейшие причины осуждения Бруно были обусловлены, с одной стороны, тем, что развивая учение о множественности миров, он пошел гораздо дальше своих предшественников и, в частности, сумел выявить антихристианский потенциал этой древней идеи. С другой стороны, Бруно оказался заложником собственных идей, не имея возможности ни отказаться от них совсем, ни продолжать их разработку (как Галилей после покаяния) в более приемлемой форме.
Непонятный приговор
В. С. Рожицын — автор фундаментального исследования процесса Бруно писал, что причины осуждения философа были достаточно непонятными даже для многих очевидцев казни, т.к. перед народом зачитали лишь приговор без обвинительного заключения. В тексте приговора отсутствовала важнейшая деталь — причины осуждения. Упоминалось только о восьми еретических положениях, давших основание объявить Бруно нераскаявшимся, упорным и непреклонным еретиком. Но в чем конкретно состояли положения, повлекшие за собой осуждение, не разъяснялось .
Юридическая неконкретность приговора породила в Риме слух, чо Бруно сожгли «за лютеранство», что было бы вопиющим нарушением достигнутого в 1598 г. соглашения о примирении между протестантами и католиками. Опровергая подобные слухи Каспар Шоппе — человек, близкий к папскому двору, — объяснял в письме к своему другу, что сожженный был не лютеранин, а воинствующий еретик, который учил в своих книгах таким чудовищным и бессмысленным вещам, как, например, то, что миры бесчисленны, что душа может переселяться из одного тела в другое и даже в другой мир, что магия — хорошая и дозволенная вещь, что дух святой — это душа мира и т.д. и т.п. Не раскаявшись в своих грехах, писал Шоппе, Бруно жалко погиб, отправившись, думаю я, в другие, измышленные им миры, рассказать, что делают римляне с людьми богохульными и нечестивыми .
Каспар Шоппе, послание которого долгое время оставалось единственным письменным свидетельством о причинах сожжения Бруно, несомненно связывал ересь Бруно с учением о множественности миров, хотя характер этой связи и не был достаточно ясен. Косвенным подтверждением связи осуждения Бруно с его учением о множественности миров служило и то, что запрету и сожжению были подвергнуты книги философа. И наконец, самым важным свидетельством этой связи явилась та настороженность и враждебность, с какой церковь стала относиться ко всему, что хоть как-то напоминало ей идеи Бруно: запрет 1616 г. на распространение учения Коперника, осуждение в 1633 г. Галилея, неоднократные, хотя и совершенно неэффективные попытки запретить книгу Фонтенеля «Беседы о множестве миров» (1686) и многое другое.
В XIX веке, когда учение о бесконечности Вселенной и множественности обитаемых миров в ней получило повсеместное распространение, имя Бруно было занесено в почетный список «мучеников за науку», а в 1889 г. в Риме на Площади Цветов был установлен памятник, на котором написано: «Джордано Бруно от столетия, которое он провидел, на том месте, где был зажжен костер». Казалось бы, справедливость восстановлена, однако в этом же столетии была обнаружена часть считавшихся безвозвратно потерянными документов процесса по делу Бруно. Эти документы стали для историков подлинной сенсацией и заставили по-новому взглянуть на вопрос о причинах осуждения Джордано Бруно. В середине XX века католические историки А. Меркати, Л. Фирио, Л. Чикуттини пришли к категорическому выводу о полной невиновности церкви в этом процессе, где речь шла не о научных и философских вопросах, не о бесконечности и вечности Вселенной, а о вопросах богословия и религии. Джордано Бруно судили не как мыслителя, настаивали эти историки, а как беглого монаха и отступника от веры. В его дело церковь могла и должна была вмешаться. Способ, которым церковь это сделала, оправдывается той исторической обстановкой, в которой ей приходилось действовать, однако право вмешаться в этом и во всех подобных случаях для любой исторической эпохи остается прирожденным правом церкви, не подлежащим воздействию истории .
Возможно, что сейчас, когда Ватикан официально признал неправоту в процессе Галилея, не исключено некоторое смягчение позиций и в вопросе об осуждении Бруно. Однако в целом следует признать, что у историков были серьезные основания для столь категорических высказываний. Из материалов процесса было действительно видно, что перед инквизицией предстал не мирный философ, а матерый враг, причем не только католической церкви, но и всего христианства. Что же касается ведения процесса, то скорее следует удивляться терпению следователей и судей. Судя по всему, они хорошо понимали всю серьезность брошенного церкви вызова и, как следствие, бессмысленность «выбивания» нужных показаний любой ценой. Инквизиции нужно было действительно добровольное и чистосердечное раскаяние Бруно. Именно поэтому он, видимо, бросил своим судьям ставшие знаменитыми слова: «Вероятно, вы с большим страхом произносите приговор, чем я выслушиваю его.» Но чего же могли бояться видевшие немало различных еретиков и святотатцев судьи Бруно? Для того, чтобы ответить на этот вопрос и заодно понять, какую все-таки роль в осуждении Бруно сыграла его философия, рассмотрим сперва основные моменты инквизиционного процесса.
За что же его все-таки сожгли?
В начале многих трагедий были слова. Сперва слова новых, неслыханных ранее учений, затем старых как мир доносов.
В ночь с 23 на 24 мая 1592 г. Джордано Бруно был арестован инквизицией Венецианской республики. Основанием для ареста послужили доносы дворянина Джованни Мочениго. 26 мая начались допросы Бруно, а 2 июня, отвечая на вопрос о сути своей философии, Бруно сказал:
«В целом мои взгляды следующие. Существует бесконечная Вселенная, созданная бесконечным божественным могуществом. Ибо я считаю недостойным благости и могущества божества мнение, будто оно, обладая способностью создать, кроме этого мира, и другие бесконечные миры, создало конечный мир.
Итак, я провозглашаю существование бесчисленных миров, подобных миру этой Земли. Вместе с Пифагором я считаю ее светилом, подобным Луне, другим планетам, другим звездам, число которых бесконечно. Все эти небесные тела составляют бесчисленные миры. Они образуют бесконечную Вселенную в бесконечном пространстве» .
Вряд ли, конечно, подобные взгляды показались следователю Салюцци бесспорными, однако в данный момент философия Бруно интересовала его лишь постольку, поскольку о ней упоминал в своем доносе Мочениго, рассказывая при этом о вещах, куда более страшных, чем иные миры. Так, Мочениго утверждал, что живший в его доме в качестве учителя Бруно в разговорах неоднократно отвергал догматы католической церкви, называл Христа обманщиком, дурачившим народ, издевался над непорочным зачатием, рассуждал о каких-то бесчисленных мирах, заявлял, что хочет стать основателем «новой философии» и т.д. и т.п. .
Все подобные обвинения Бруно отверг категорически, а на первый (и обязательный!) вопрос следователя, знает ли арестованный, кто мог написать на него донос и нет ли у писавшего каких-либо причин для мести, Бруно сразу же назвал Мочениго и объяснил, что, хотя он добросовестно выполнил все взятые на себя обязательства по обучению Мочениго так называемому «луллиеву искусству» (моделированию логических операций с помощью символических обозначений), последний не желает рассчитаться и стремится всеми силами задержать Бруно у себя дома1. Тем самым, по закону донос Мочениго терял юридическую силу, а венецианские знакомые Бруно отказались подтвердить предъявленные ему обвинения. В принципе, Бруно мог надеяться на освобождение, но в этот момент на него поступил донос от сокамерников, которые сообщили, что Бруно издевается над их молитвами и проповедует какие-то ужасные вещи, утверждая, в частности, что наш мир — это такая же звезда как те, которые мы видим на небе . По закону этот донос не мог рассматриваться как дополнительное основание для обвинения, т.к. исходил от лиц, заинтересованных в смягчении своей участи. Однако он был приобщен к делу, а у инквизиции появились весьма серьезные сомнения в искренности арестованного.
Предвосхищая вопрос о возможности каких-либо провокаций со стороны инквизиции или просто ложных доносов, отмечу, что стремление лезть на рожон всегда было отличительной чертой характера Бруно. В воспоминаниях современников он сохранился как человек импульсивный, хвастливый, не желающий в пылу полемики считаться ни с чувством собственного достоинства противников, ни с требованиями элементарной осторожности и даже логики. Причем все эти, безусловно, не украшающие философа черты характера нетрудно обнаружить и в его всегда ярких, полемически заостренных сочинениях. Поэтому у нас нет особых оснований полагать, что доносчики — люди в основном малограмотные и богобоязненные — что-то специально выдумывали, чтобы опорочить Бруно. К сожалению, с этой задачей он справлялся самостоятельно. Вот, например, один из образцов ответа Бруно следователям, зафиксированных в «Кратком изложении»: «Обвиняемый отрицал, что высказывался о девственности (богоматери — Ю.М.): — Да поможет мне Бог, я даже считаю, что дева может зачать физически, хотя и придерживаюсь того, что святая дева зачала не физически, а чудесным образом от святого духа. — И пустился в рассуждения о том, каким образом дева может физически зачать.» .
Сходным образом Бруно отвечал и на многие другие вопросы. Обвинения в прямых ересях и кощунствах он категорически отвергал, либо говорил, что его неправильно поняли и исказили его слова, либо, в сомнительных случах, выкручивался и утверждал, что имея сомнения и неправильные взгляды, держал их при себе и никогда не проповедовал. Понятно, что подобное поведение Бруно вряд ли могло убедить следователей и судей в его искренности и набожности. Скорее они могли предположить, что Бруно просто издевается над символами веры, и сделать из этого соответствующие выводы.
«Ты, брат Джордано Бруно, … еще 8 лет назад был привлечен к суду святой службы Венеции за то, что объявлял величайшей нелепостью говорить будто хлеб превращается в тело (господне — Ю.М.)» и т.д. . Так начинался приговор, в котором Бруно был публично объявлен нераскаявшимся, упорным и непреклонным еретиком, и после знакомства с материалами процесса нам трудно не согласиться с теми историками, которые утверждают, что согласно законам того времени, «дело Бруно» не было расправой над невинным. Другой вопрос, в чем конкретно виновен Бруно? Публично перечисляются кощунства, способные поразить чувства верующих, но ничего не говорится об обстоятельствах, в которых они произносились. Между тем, для вынесения приговора крайне важно знать, были ли эти слова частью еретической проповеди или они произносились в частной беседе, или вообще являлись риторическими оборотами в богословском диспуте. К сожалению, все эти «тонкости» в приговоре не разъясняются, а сам приговор напоминает скорее донос, чем юридический документ, содержащий четко выделенные причины осуждения.
Немало вопросов вызывает и то обстоятельство, что, имея дело с отпетым еретиком и святотатцем, инквизиция тянула дело в течение 8 лет, хотя в приговоре специально отмечалось похвальное рвение инквизиторов . Но разве для того, чтобы разобраться с кощунствами, требовалось столько времени, или у святой службы не было соответствующих специалистов, в присутствии которых Бруно вряд ли мог бы пускаться во фривольные рассуждения о непорочном зачатии? Далее, неужели для осуждения всех подобных богохульств понадобилось созывать конгрегацию из девяти кардиналов во главе с папой? Нельзя ли в связи с этим предположить, что церковь, обвиняя Бруно публично в грехах, понятных толпе, на самом деле наказывала его за грехи, о которых народу знать не полагалось?
Обращает внимание то, что уже в самом начале процесса люди, решавшие судьбу Бруно, прекрасно понимали, что имеют дело с человеком нетривиальным. Так, папский посланник, требуя от властей Венеции выдачи Бруно римской инквизиции, — а это требование было серьезным посягательством на независимость республики, — подчеркивал, что Бруно — это «заведомый еретик», судить которого следует в Риме, под надзором папы . В свою очередь, прокуратор республики Контарини настаивал на том, что Бруно необходимо оставить в Венеции. В докладе Совету Мудрых Венеции Контарини отмечал, что Бруно «совершил тягчайшее преступление в том, что касается ереси, но это — один из самых выдающихся и редчайших гениев, каких только можно себе представить, и обладает необычайными познаниями, и создал замечательное учение» . (Выделено мной — Ю.М.)
Вряд ли, конечно, прокуратор стал бы беспокоится из-за простого святотатства, а упоминание «замечательного учения» Бруно заставляет нас вспомнить, что и в доносах на него, и в письмах Шоппе нечестивость Бруно связывалась с идеей множественности миров, о которых столь часто любил рассуждать философ.
Из сохранившихся документов следствия видно, что на допросах по философским вопросам Бруно уже не ерничал и развивал взгляды, согласные или буквально повторяющие то, что он писал в своих книгах. Однако, судя по всему, его ответы не удовлетворяли судей. Так, мы видим, что следователь в Риме возвращается, и неоднократно, к ответам Бруно, включая изложение его учения о множественнсти миров, данное еще в Венеции. Новые ответы либо остаются без каких-либо комментариев, либо сопровождаются примечаниями типа: «Ha XIX допросе, по существу, отвечал в том же роде относительно множества миров и сказал, что существуют бесконечные миры в бесконечном пустом пространстве, и приводил доказательства.» Или «Относительно этого ответа (о множественности миров — Ю.М.) опрошен на XVII допросе, но не ответил утвердительно, ибо вернулся к тем же показаниям.» .
И все же попытки утверждать, что Бруно сожгли «за множественность миров», коперниканство, бесконечность Вселенной или другие философские учения, наталкиваются на очень серьезные возражения. Так, А. Ф. Лосев вполне резонно указывает, что многое в учении Бруно было созвучно идеям его предшественников и последователей — Николая Кузанского, Фичино, Коперника, Галилея, Кеплера и других, но инквизиция почему-то отправила на костер только Бруно. Анализируя причины этой селективности, Лосев пишет, что роковую роль в судьбе Бруно сыграло то, что он развивал очень последовательную, без каких-либо оглядок на «христианскую совесть» версию пантеизма — философско-религиозного учения, как бы растворяющего Бога в природе, отождествляющего Бога и мир. Такое растворение, характерное для языческого, античного неоплатонизма, вело к фактическому отрицанию творца мира как надмировой абсолютной личности и, как следствие, к антихристианству и антицерковности. Вот за этот языческий неоплатонизм, считает Лосев, Бруно и пострадал .
Следует подчеркнуть, что выявление в учении Бруно неоплатонизма (пусть даже языческого) или пантеизма еще не объясняет ни антихристианство Бруно, ни того, почему он был именно сожжен. Сам Лосев отмечает, что во времена Бруно неоплатонизм был весьма распространен даже среди церковных деятелей. Однако люди, развивавшие эту философию, каялись затем в своих нехристианских чувствах, причем «каялись безо всякого принуждения, в глубине своей собственной духовной жизни и перед своей совестью. Совсем другое дело — Джордано Бруно, который был антихристианским неоплатоником и антицерковником в последней глубине своего духа и совести» .
Сказанное Лосевым означает, что для понимания трагической судьбы Бруно мы должны, как минимум, попытаться понять, как у человека, воспитанного в рамках христианской культуры, могла отсутствовать «христианская совесть» и какую роль в этом отсутствии сыграла развиваемая философом концепция множественности миров. При этом, однако, надо учитывать, что осуждение Бруно вообще нельзя однозначно объяснить какими-либо «измами». Конечно, церковь боролась с ересями, язычеством и, тем более, антихристианством (например, с сектами всевозможных «сатанистов»), но само по себе наличие в учении того или иного прегрешения, пусть даже очень серьезного, еще не означало, что автора учения следует отправить на костер. Церковные иерархи нередко закрывали глаза на многие ереси, а папа Климент XIII, например, приблизил к себе обвинявшегося в атеизме философа Чезальпино. Тем не менее, этот же папа возглавил конгрегацию кардиналов, осудивших Бруно, хотя, справедливости ради, следует отметить, что он неоднократно использовал свой решающий голос для того, чтобы оттянуть вынесение окончательного приговора, надеясь на раскаяние подсудимого.
Мне кажется, что при анализе процесса Бруно резоннее спросить, не за что (причины для расправы можно найти всегда), а для чего его сожгли? Ведь в принципе подсудимого можно было без всякого шума «сгноить» в тюрьме инквизиции, где он уже просидел несколько лет. Однако церковь почему-то устроила публичную казнь, не объяснив толком, за что именно сжигают человека, точнее, обвинив философа в примитивных кощунствах. Впрочем, может именно в такой дискредитации мыслителя и состояла основная цель судей? Но это означает, что основную опасность представлял уже не сам Бруно, а его учение, которое могло распространяться благодаря тому, что ряд книг философа был издан. Это учение и требовалось как-то дискредитировать, продемонстрировав, что из себя представляет его автор — «нераскаявшийся, упорный и непреклонный еретик». Другой, конечно, вопрос, удалась ли и могла ли вообще удасться затея судей? Но сейчас нам важнее попытаться понять, почему учение Бруно представляло (и представляло ли) опасность для церкви?
Литература
1. В. С. Рожицын. Джордано Бруно и инквизиция. М.: Изд. АН СССР, 1955.
2. Джордано Бруно и инквизиция. Протоколы процесса Джордано Бруно в венецианской инквизиции // Вопросы религии и атеизма, т.1. 1950, с.325-419.
3. Джордано Бруно перед судом инквизиции (Краткое изложение следственного дела Джордано Бруно) // Вопросы истории религии и атеизма, 1958, с. 349-416.
4. А. Ф. Лосев. Эстетика Возрождения. М.: Мысль,1978.
5. В. П. Визгин. Идея множественности миров. М.: Наука, 1988.
6. И. С. Шкловский. О возможной уникальности разумной жизни во Вселенной // Вопросы философии, 1976, N9, с. 80-93.
Недавно я в очередной раз наткнулся на фразу “вклад религии в культуру часто выражался в гонениях на ученых, в сожжении книг и самих ученых, в запрете целых учений и отраслей знания”. Автор не стал затруднять себя приведением каких-либо более подробных обвинений - сколько именно ученых сожгли церковники, за какие именно научные изыскания, не стал приводить имена этих людей и обстоятельства их казни. Зачем? Ведь каждый образованный человек знает, что церковники веками сжигали ученых, это часть великого конфликта между наукой и религией, в котором наука, первоначально гонимая и истребляемая, наконец победила. Это то, что твердо всем известно и “доказано наукой”.
Но что произойдет, если мы все-таки проявим немного любознательности и попытаемся уточнить подробности - например, число сожженных ученых? Сколько их было, мучеников науки? Сотни тысяч? Десятки тысяч? Тысячи? Сотни? Сколько жертв унесла вековая жестокая борьба между наукой и религиозным мракобесием?
Давайте попробуем это выяснить.
Обратившись к собственно атеистической литературе мы находим только двоих кандидатов на роль ученых, от попов умученных- , сожженного римской инквизицией, и Мигеля Сервета, казненного в кальвинисткой Женеве. Был ли Джордано Бруно ученым, тем более великим? Это спорный вопрос, большинство источников предпочитают обозначать его как “философа” и “мистика”, а его сохранившиеся труды являются оккультными, а никоим образом не научными. Но вот что бесспорно - причины, по которым он был сожжен, не имели отношения к науке. Никто не ставил Бруно в вину каких-либо научных изысканий - причиной его обвинения и казни послужили его взгляды относительно Христа, Девы Марии, Таинств, а также его оккультные занятия. Нет ничего хорошего в том, чтобы сжигать людей за какие бы то ни было взгляды - но надо отметить, что взгляды, за которые пострадал Бруно, не имели отношения к науке. Оккультисты, поклонники Гермеса Трисмегиста и тайных искусств еще могут числить его своим мучеником. Но мучеником науки он не является ни в малейшей степени.
Мигель Сервет - действительно, ученый-естествоиспытатель и врач. И его действительно сожгли в Женеве. Однако и он мало подходит на роль жертвы “борьбы науки и религии”. Сам Сервет был фанатично религиозен; именно его религия, а не его научные взгляды, и привели его на костер. Он был осужден из-за своей книги “Восстановление Христианства” в которой отрицал Троичность Бога и вообще высказывал крайне еретические с точки зрения Кальвина (да и всех остальных) взгляды. Еще раз скажем: сжигать еретиков - а равно кого бы то ни было вообще - дурно. Но религиозные лжеучителя никак не являются мучениками науки - они являются мучениками соответствующих религиозных учений.
Итак, есть ли у нас ответ на вопрос “сколько ученых было сожжено церковниками за их научные изыскания?” Есть, и очень точный. Ни одного. Это даже удивительно - в истории Церкви бывало всякое, бывали злодеи, бывали глупцы, бывали политические разборки под религиозными флагами, бывало сведение личных счетов под видом борьбы за истинную веру - а вот с сожжением ученых за науку как-то не сложилось. Как-то негусто получается с учеными, умученными церковниками, - всего два кандидата, да и те, при ближайшем рассмотрении, пострадали вовсе не за науку.
В “ ” католические церковные власти действительно принуждали великого ученого отказаться от его научных воззрений; их позицию, в историческом контексте, можно признать отчасти понятной, хотя несомненно, ошибочной. Но был ли Галилей сожжен? Нет. До чего дошли зверства инквизиторов в этом, хрестоматийном и кульминационном случае противостояния науки и религии? Галилей был приговорен к домашнему аресту, который проводил, первоначально, в во дворце своего друга, архиепископа Пикколомини в Сиене, а затем - у себя на родине, в Арчетри.
Но были ли в истории масштабные “гонения на ученых”? Был ли “запрет целых учений и отраслей знания”, были ли ученые, действительно замученные за свои научные взгляды? Да, были, и относительно недавно, не в мрачном средневековье, а в ХХ веке, не в чужих странах, а у нас на Родине. Только гонителями науки выступали не “религиозные мракобесы” а, напротив, мракобесы атеистические.
Такие области знания, как генетика и кибернетика, были запрещены как “буржуазные лженауки”, а ученые подвергались жестоким преследованиям. Выдающийся отечественный биолог Николай Вавилов был обвинен в том, что «продвигая заведомо враждебные теории… вел борьбу против теорий и работ Лысенко, имеющих решающее значение для сельского хозяйства СССР», арестован, подвергнут пыткам и истязаниям и умер в тюрьме. Книга по истории земледелия, написанная им в тюрьме, была уничтожена по решению органов НКВД СССР. Сам Вавилов, говоря о преследованиях, которым он подвергался как ученый, сравнивал себя с Галилеем; однако, как видим, его судьба под властью воинствующих атеистов была гораздо более горькой.
Почему же миф об “ученых, сожженных церковниками”, повторяется с таким упорством? Этому есть ряд причин - интеллектуальная лень, нелюбопытство, зашоренность, упорное нежелание признавать факты, противоречащие раз и навсегда принятым представлениям. Одним словом, косность и догматизм, которые атеисты так любят приписывать людям верующим.
И людей, которые рассказывают про “сожженных церковниками ученых” хочется обратить даже не к вере - а к разуму. К интеллектуальной честности и открытости, к готовности проверять факты и пересматривать очевидно ложные представления. Ко всем тем добродетелям, без которых не может существовать подлинная наука.
Разоблачаем! Галилея сожгли за фразу «А все-таки она вертится!»? November 10th, 2015
Все уже наверное в курсе этого заблуждения, но все же давай по порядку. Первым человеком, внесшим серьезный вклад в школьный учебник астрономии, был Николай Коперник. Он жил в XVI веке, часто глядел в небо и однажды понял, что Земля вертится вокруг Солнца. Умер он своей смертью в 70 лет, потому что не кричал на площадях: «Земля вертится, пацаны!» – а тихо выводил в блокнотике никому не понятные формулы.
А вот поэта и мистика Джордано Бруно, который был следующим, как раз сожгли. Из трудов Коперника он понял лишь, что Земля – мелкая планетка, каких во Вселенной множество, и эта идея хорошо легла на придуманное им религиозное учение. В 1584 году Бруно начал гастролировать по городам с проповедями, и его сожгли за еретизм через 16 лет.
Галилей был третьим.
Молодой флорентиец Галилео Галилей, учившийся в Пизанском университете, обратил на себя внимание профессоров не только умными рассуждениями, но и оригинальными изобретениями. Увы, одаренного студента отчислили с третьего курса - у отца не было денег на его учебу. Но у юноши нашелся покровитель, богач маркиз Гвидобальдо дель Мойте, увлекавшийся науками. Он поддержал 22-летнего Галилея. Благодаря маркизу в мир вошел человек, который проявил свой гений в математике, физике, астрономии. Еще при жизни его сравнивали с Архимедом. Он первым заявил, что Вселенная бесконечна.
Бесспорно, такой одаренный молодой человек и без маркиза пробился бы в жизни. Галилео обладал настойчивым характером, умел отстаивать свое мнение и не боялся опровергать общепризнанные авторитеты. В своем даровании он был универсален - самозабвенно любил музыку, унаследовав способности от отца, известного флорентийского композитора, проявил себя литератором, поэтом, овладел медицинскими навыками. Но, познакомившись с физикой, математикой и астрономией, понял, что его путь - наука.
Его первый трактат «О движении» всколыхнул ученый мир того времени. В нем Галилей доказал, что свободное падение разных тел происходит с одинаковым ускорением. И это ускорение не зависит от веса падающего тела. Его вывод противоречил представлениям аристотелевской, схоластической физики, но Галилей доказал это экспериментальным путем. Рассказывают, что он забирался на Пизанскую башню и с верхнего этажа сбрасывал чугунные шары разного веса…
Галилео Галилей родился в Пизе, но детство и юность его прошли во Флоренции. Вначале он учился в монастыре Валломброза, хотел стать священником, изучал труды церкви. Но отец, обнаруживший в нем большие способности, был против и отправил его в университет Пизы для изучения медицины. Именнов университете Галилей, отличавшийся необыкновенной любознательностью, стал посещать лекции по геометрии. Среди преподавателей он быстро завоевал репутацию спорщика, который высказывал собственное мнение по различным научным вопросам.
В 1592 году Галилею предложили кафедру математики в Падунском университете, руководителем которой он оставался 18 лет. Это был наиболее продуктивный период его преподавательской и научной деятельности. Тогда он открыл закон инерции, согласно которому тело находится в состоянии покоя, если на него не действуют никакие силы. И оно может двигаться прямолинейно и равномерно сколько угодно времени под действием внешней силы, если на него не воздействуют другие силы. Узнав, что в Голландии появилась увеличительная труба, с помощью которой можно наблюдать звезды на небе, он изготовил телескоп с 32-кратным увеличением. Он одним из первых обнаружил на Луне кратеры, горные хребты, разглядел на Солнце пятна. Свои наблюдения он изложил в книге «Звездный вестник », которая вышла в 1610 году.
Наблюдая за небесными светилами, Галилей, как и Коперник, пришел к гелиоцентрической системе, убедился в том, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот. Но этот научно доказанный взгляд противоречил догматам церкви. Галилео был католиком, верующим, он не собирался отказываться от идеи Бога, но не мог и не сказать об очевидном, и законы физики подтверждали его наблюдения.
Галилей перед Святым Судилищем. Художник Ж. -Н. Робер-Флёри. 1847 г.
Эта его позиция возмутила церковников. На Галилея поступил донос, где его обвинили в ереси. В 1615 году он отправился в Рим для оправданий перед инквизицией. Сочинения Коперника тогда были уже занесены в список запрещенных. Галилею пришлось очень осторожно говорить о своих научных открытиях. Его предупредили и отпустили. А в 1633 году состоялся знаменитый процесс, на котором ему пришлось публично покаяться и отказаться от своих «заблуждений». По легенде, Галилей уже после приговора произнес ставшую знаменитой фразу: «А все-таки она вертится».
Оказавшись узником инквизиции, он 8 лет уединенно жил в Риме, затем под Флоренцией. Ему запретили публиковать свои работы, производить эксперименты. Но несмотря на все ограничения, запреты и начавшуюся слепоту, Галилей продолжал работать. Он полностью ослеп в 1637 году и через 5 лет умер в заточении. Его прах через сто лет был перенесен во Флоренцию и захоронен рядом с Микеланджело.
В 1992 году Папа Иоанн Павел II объявил решение суда инквизиции ошибочным и реабилитировал Галилея.
Судя по свидетельствам друзей и письмам самого Галилея, его взгляды после показного покаяния не изменились, он по-прежнему был убеждён во вращении Земли. Однако не существует доказательств того, что Галилей говорил данную фразу. Биография Галилея, написанная в 1655–1656 гг. его учеником и последователем Винченцо Вивиани, не содержит никаких упоминаний этой фразы.
Впервые в печати эти слова были приписаны Галилею в 1757 году (то есть через 124 года после его отречения) итальянским журналистом Джузеппе Баретти в его книге The Italian Library . Миф стал широко известен в 1761 году, после перевода книги Баретти на французский. В частности, в книге Querelles Litteraires («Литературные распри»), вышедшей в Париже в 1761 г., Огюапен Симон Трэл написал: «уверяют, что Галилей, отпущенный уже на свободу, мучимый угрызениями совести, однажды всё-таки сказал, топнув ногой: „А всё-таки она вертится!“, - имея в виду Землю»
Или еще вариант: она благодаря знаменитому художнику Мурильо, которому после смерти Галилея был заказан его портрет. Заказ был выполнен одним из учеников Мурильо в 1646 году. И только через 250 лет искусствоведы установили, что широкая рама искусно скрывает «еретическую» часть картины, на которой видны астрономические эскизы, показывающие вращение Земли вокруг Солнца, и знаменитые слова: «Eppus si muove!». Здесь-то вероятно и скрываются корни возникновения легенды.
Позже немецкий поэт и драматург Карл Гуцков (1811 - 1878) вложил эти слова в уста Уриеля Акосты, героя его трагедии «Уриель Акоста» (действ. 4, явл. 11). Эта пьеса часто ставилась в России в конце XIX - начале XX в., что способствовало распространению этого выражения в русском обществе.
Прототип героя этой трагедии - Уриель Акоста (ок. 1585-1640), голландский мыслитель-вольнодумец еврейского происхождения. За выступления против догм иудаизма, против веры в, загробную жизнь подвергался преследованиям со стороны ортодоксов. Покончил жизнь самоубийством.
Фраза - символ уверенности человека в своей правоте, как бы и кто бы ни стремился эту уверенность поколебать.
Вот еще несколько интересных вопросов и ответов: вот например , а уверены ли вы . Вот может вы не знаете или Оригинал статьи находится на сайте ИнфоГлаз.рф Ссылка на статью, с которой сделана эта копия -
21 июля 1542 года Папа римский Павел III учредил буллой «Licet ab inicio» («Следует изначала») центральный трибунал инквизиции, права которого были не ограничены. Костры пылали по всей христианской Европе уже несколько столетий, однако теперь борьба с еретиками достигла небывалого размаха. Процессы о ведьмах, огромный штат шпионов, доносивших о еретиках и получавших за это щедрое вознаграждение, секретные тюрьмы — система инквизиции в Риме очень напоминала испанскую. Орудия пыток, которые применялись инквизиторами, поражают воображение своей жестокостью.
Инквизиция не пощадила ученых, военачальников и проповедников, которые посмели оспорить постулаты католицизма. О самых известных ее жертвах, а также о тех, кто сумел вырваться из рук инквизиции, читайте в нашем материале.
Ян Гус (1369−1415)
Идеолог чешской реформации читал лекции, на которых критиковал феодалов и католическую церковь (в частности, систему индульгенций). По тем временам это было неслыханной дерзостью. Кроме того, Ян Гус изменил правила чешского правописания и сложил несколько песен, которые стали очень популярны в народе. Влияние Гуса росло. В 1409-м Папа римский издал буллу, направленную против чешского священника. Его проповеди оказались под запретом, однако Ян Гус не торопился сдаваться и продолжал свою деятельность. В 1414 году его вызвали в город Констанц на XVI вселенский собор, гарантируя при этом полную безопасность. Однако вскоре по прибытии мыслителя арестовали, обвинив в ереси.
Он не отрекся от своих убеждений. 6 июля 1415 года Яна Гуса сожгли на костре. После его смерти на территории современной Чехии развязались гуситские войны, в которых боролись друг с другом последователи проповедника и католики.
Жанна Д "Арк (1412−1431)
Француженка, вдохновившая на боевой подвиг тысячи солдат, не избежала преследования инквизицией. Судили ее по обвинению в ереси, однако она содержалась в тюрьме под охраной англичан как военнопленная. Жанне Д’Арк судьи расставили хитрые ловушки, чтобы как можно скорее вынести приговор. Так, например, во время заседания ее попросили прочесть молитву. Между тем, малейшая запинка или ошибка в прочтении была бы истолкована как признание в ереси. Девушка настояла на том, чтобы прочесть молитву во время исповеди.
На одном из заседаний Жанна назвала имена святых, голоса которых она слышала, описала свои видения и предсказала военное поражение англичан. Из ее показаний быстро сфабриковали обвинения. Испугавшись выдачи англичанам, Жанна отказалась от своих показаний и обещала вернуться в лоно церкви. В этом случае сожжение на костре заменялось пожизненным заключением. Однако находясь в заключении, девушка вновь облачилась в мужской костюм. Жанну отлучили от церкви. Судьи постановили передать Д’Арк светскому правосудию, и 30 мая 1431 года ее сожгли на костре.
Позже был казнен соратник Орлеанской девы — французский маршал Жиль де Ре.
Джордано Бруно (1548−1600)
На итальянского философа строчил доносы аристократ из Венеции Джованни Мочениго, которому Бруно давал уроки. В этих доносах говорилось, что ученый называл Иисуса магом и отрицал основные христианские догматы. Сначала философ находился в заключении в Венеции, однако местная инквизиция не осмелилась завершить процесс самостоятельно — слишком велика была его известность. Тогда его перевезли в Рим: здесь Джордано провел в заточении 6 лет. Ничто не заставило его отказаться от своих убеждений.
9 февраля 1600 года инквизиционный трибунал признал ученого еретиком. 17 февраля его сожгли на одной из центральных площадей Рима. За казнью наблюдали несколько тысяч человек. Нужно отметить, что в смертном приговоре Бруно нет упоминаний о защищаемой им гелиоцентрической системе мира. Ученого казнили, в первую очередь, за еретические высказывания, опровергавшие христианские догмы.
Галилео Галилей (1564−1642)
Вклад Галилея в науку сложно переоценить. Он основал экспериментальную физику, а также заложил фундамент классической механики. Увы, воззрения ученого относительно устройства мира привели его в руки инквизиции. «Доброжелатели» донесли Папе о книге Галилея «Диалог о двух главнейших системах мира — птолемеевой и коперниковой». В одном из героев Папа римский Урбан VIII узнал себя, и это привело его в ярость. Ученого вызвали в Рим на суд: несмотря на преклонный возраст и плохое самочувствие, на его просьбы отложить заседание ответили отказом.
В тюремных застенках Галилей потерял зрение. Историки до сих пор спорят о том, применялись ли в его отношении пытки. После процесса, длившегося 3 месяца, он отказался от своих убеждений, что сохранило ему жизнь. До самой смерти находился под домашним арестом и бдительным надзором инквизиции.
Алессандро Калиостро (1743−1795)
Известный мистик провел большую часть жизни в поисках эликсира бессмертия. Своим знакомым он представлялся не иначе, как «великий человек», и распространял о себе невероятные слухи. В Лондоне и Париже поговаривали, что Калиостро способен превращать свинец в золото и разговаривать с душами умерших. Кроме того, Алессандро якобы умел излечивать тяжело больных. В качестве целителя он побывал и в Санкт-Петербурге, однако мистика у дворян тогда была не в почете.
Калиостро кочевал по всей Европе, пока не вернулся в Рим в 1789 году. Почти сразу по приезду его арестовали по обвинению в масонстве. В ходе судебного процесса всплыли все мошеннические дела Калиостро. Кстати, показания против него давала жена. «Великого алхимика» приговорили к сожжению, однако после покаяния заменили высшую меру наказания пожизненным заключением. Спустя четыре года нахождения в тюремных застенках Алессандро погиб.